МУЗЕЙ АЛЕКСЕЯ КУЗЬМИЧА(Республика Беларусь) 

представляет:

"ЧЕЛОВЕК-МУЗЕЙ" (II)

( статья Михаила Шелехова, журнал Белая Вежа, №2, 2014, Республика Беларусь)

 1 июня 2015г исполнилось 70 лет со дня рождения выдающегося белорусско-советского художника, автора величайшей в мире коллекции живописных полотен с образом Мадонны, академика международной Кирилло-Мефодиевской академии славянского просвещения, члена БСХ, общественного деятеля Кузьмича Алексея Васильевича (1945-2013)

Узнали нас. С тех пор Кузьмичу не очень везло на путешествия, хотя приглашения слали. Нет денег доставить картины. Да и в Петербург в давние времена его работы помог доставить меценат Иван Зайцев. Где меценаты? Никто из новых благодетелей так и не объявился. А государство научилось пропагандировать самосвалы и трактора, «Славянский базар» и эстрадных бабочек, однако нужно еще заняться и живописью. Тут у нас есть чем похвалиться. Не перевелись живописцы. Как есть и редкое искусство – белорусская резная на дереве православная икона… И тут мы имеем уникальных резчиков в самой Беловежской пуще.

Не знаю, имеем ли мы в наличии математика европейского уровня после скандального, но элитного Платонова, но европейские художники в Беларуси сейчас есть. Один из них недавно ушедший Кузьмич, но дело его продолжает его сын Алексей – буквально с героизмом. И это не его личное дело, это наши духовные и культурные ценности, которые надо уметь отстаивать. Нужно на деле любить искусство и приоритеты государства, чтобы видеть драму многих невостребованных творцов и помогать художникам.

Цивилизованные народы-то получше соображают, чем наши чиновники: повезли как-то в середине 90-х годов прошлого века картины Кузьмича супруги Мур в Нью-Йорк в Метрополитен-опера – и фурор. Американцы ломали перед Кузьмичом шапку, называли его пришельцем из иных миров, объявили выставку – Антимиром!

Мы же говорим о намоленной воде. О намоленных рушниках. А что, Кузьмич свои полотна не намаливал кистью и сердцем? Звучит немного потешно, но такое сегодня время – никуда без сенсаций. А Кузьмич – это был и остался готовая сенсация, к которой мы, увы, привыкли. Так пора его двигать дальше, по белому свету! И зарабатывать деньги и славу.

                             Мадонна на синем окне. ХМ. 1989

Какая еще нужна пропаганда Беларуси, славянства? Если Красоту, Любовь, Материнство, которые художник явил нам, иные народы объявляют – новой цивилизацией! Космическим чудом! Антимиром! Вот как обнищало человечество красотой и гармонией… и как богаты – мы. Так будем порачительнее.

А на самом деле белорусская культура – это великая традиция гуманизма, та самая традиция Возрождения, о которой говорил сам Кузьмич, эпатируя посетителей великими именами. Кузьмичу эта традиция была под силу – так дайте дорогу. Не прячьте Кузьмича хотя бы после смерти от белорусов и соседей-славян, которым Кузьмич с Полесья принес солнечный хлеб.

Сейчас визитную карточку Беларуси активно малюют постмодернисты. Их очень много – практически вся молодежь такова: везде унылая бездуховность, упакованная в формы, которые неотличимы, как шурупы или мобильники. Им привычно малевать сегодня гламурные страшилки и бессердечные ребусы, как раньше сапоги селян и башмаки шахтеров под видом соцреализма. Когда-то, в советские времена, Кузьмич сидел в подвале и рисовал белорусскую Красоту, а кусок хлеба с ломтиком колбасы ему из сострадания приносили сами натурщицы. Что изменилось с тех пор? 

«ЧИСТЕЙШЕЙ ПРЕЛЕСТИ ЧИСТЕЙШИЙ ОБРАЗЕЦ»

Эти слова Пушкина, обращенные к своей жене, наверное, хоть однажды произносил каждый влюбленный. Они точно выражают суть любящего. Именно такую красоту мы ищем – и теряем, чтобы сожалеть. Кузьмич рассмотрел в мире море красоты и миллионы женщин ею обладали. Но он искал свою Мадонну.

У каждого народа есть своя сказка о Любви. Данте и Беатриче, Пушкин и Гончарова... У белорусов – Вероника и Максим. Но я уверен, пройдет время, и появится у нас еще одна прекрасная легенда – Алексей и Инесса. Семья Кузьмичей. Они вдвоем на Немиге – как две белые птицы. Два нежных и светлых аиста. Растят птенцов, радуются, шумят своими белыми крыльями. Прекрасная человеческая пара. Кружится над Минском эта чудная семья, радует мир. Народ знает – гнездо аиста приносит удачу. Так и эта семья осеняет наш город, где так много бетона, своим нежным гнездом.

Кружатся белые птицы, радуются друг другу, осеняют грешную и бедную землю, такую родную, перед отлетом на юг! Порадуемся им, люди! Алексею и Инессе. Теперь уже – из живописной легенды.

Ее, пышноволосую и небесноглазую, узнают на улицах. Еще бы! Пятьсот полотен посвящено ей! А может, и все 700. Сам Кузьмич считал, что он всегда предчувствовал ее, искал ее в других и ни разу не усомнился, что Бог и природа создали Инессу для него. Кузьмич с некоторым вызовом писал только тех, кто приходит с неба. Писал вестников, очарованных странников: он и сам был вестник, сам – странник, наш Стратим-лебедь, вслед за Максимом Богдановичем.

А Инесса, Минская мадонна, пришла к нему вестницей и странницей из далекого Ренессанса. Не каждому по силам этот дар! Но огненному Кузьмичу – это была награда. Именно красота жены благословила его на создание Мадонны, у которой тысячи лиц – веселых и печальных. Но как много зависти на свете… И Кузьмича блокировали, не пускали на международные выставки – обойдется. Слишком прост Кузьмич, слишком простодушен, рубит с плеча… Надо что-нибудь заковыристое! И слали поделки «а ля Эўропа»…

Нужно очень не любить человека, красоту, да и живопись вообще, чтобы не видеть море света, которое просто хлещет с полотен художника. Картины Кузьмича раскрывают небо, раскрывают воздух, и золотой свет проливается. Золотой свет Вечного Лета, которое ожидает избранных на небе.

Есть такие удивительные слова – Старые Мастера. На самом деле – это Мастера - Вечно-Юные. Это Прекрасные Юноши, которые так и не состарились за столетия. Всех этих Старых Мастеров объединяет золотой свет, который медом истекает из их полотен, как из пчелиных сот. Удивительно, но именно так живет и пишет Кузьмич: захлебываясь красотой, которую видит, чувствует, славит. Отсюда у него и свет Славянских мадонн.

Хорошее слово – Славяне. Темному и душевно горбатому оно ничего не говорит. А суть его – в прославлении! Славянин – значит, Славящий. Славящий Творца, Бога, творение, дух и красоту. Это – высокое служение. Мало кому оно под силу. Но под силу было Старым Мастерам: все они, жители западных стран, как и наши живописцы – Рублев, Грек, Дионисий, вне зависимости от нации, – были своеобразными славянами. Они славили, а не проклинали.

Вот и вся философия Алексея Кузьмича, хотя он в азарте и говорил порой много лишнего, случайного, что потом его экзотичные слова попадали на страницы газет. Но не по газетам судят о художниках. Газеты исчезнут, а мастера не умирают. Как и рукописи – не горят. Старые Мастера газет не читали. Они читали человеческие сердца и лица. И это осталось на века. Остались полотна.

Вот почему и Кузьмич бежал от шумихи мира, как от чумы, к красоте, к своей домашней богине.

– Вы весна! – сказал он когда-то на улице, увидев ее впервые, Инесса примеряла сережки. Она засмеялась– и осталась с ним навсегда. Как подарок судьбы. Как сама Любовь, как одна из свиты Матери Божией. С тех пор не старится его сердце. И золотой свет истекает с его полотен, как мед из пчелиных янтарных сот.

А ведь это было чудо. Ему сорок лет, ей – двадцать. За его спиной тяжелая жизнь полуподпольного художника, семейные неурядицы. Но главное – Кузьмич умел молиться, умел видеть гармонию в малом цветке и в далекой звезде.

Жил когда-то поэт Александр Блок. И в сером и мрачном Петербурге славил Вечную Женственность. И тоже в своей жене – Любови, дочери знаменитого академика Менделеева. Уважали Блока, но и посмеивались. А он делал высшее дело – славил Красоту, которая не от мира сего.

«Сотри случайные черты – и ты увидишь – жизнь прекрасна», – давно сказано Блоком. И этот философский до единой буковки про творчество Алексея Кузьмича, певца Вечной Женственности. Он тоже стирает случайные черты тяжелого, черного, злобного века, чтобы освободить из плена золотой свет, Вечную Весну. Он. Как и все мастера духа, творит на поле духовности.

Лет пятнадцать десять назад состоялось в Минске событие, о котором в газете проскочили только четыре строчки. Это был визит, о котором мало кто знал. Мэр Москвы Юрий Лужков, властитель столицы, посетил мастерскую Алексея Кузьмича. Вся мастерская была завешана мадоннами.

Лужков просто оторопел. Он обошел мастерскую, а затем встал на колени. Мэр Москвы стоял на коленях перед картиной «Покров». А потом поцеловал картину и сказал:

– Это наше, родное искусство!

Он взял Кузьмича за руки и долго не отпускал. Так долго, что опоздал на полчаса к Президенту. Кузьмич подарил Лужкову картину, а Лужков тут же преподнес мастеру расписное в футляре старинное блюдо. На том и расстались. Но Лужков сказал:

– Разберемся – и Манеж я вам обещаю. Однако знайте, что это не так просто – нужно сотни тысяч долларов. Но вы заслуживаете Манежа не меньше, чем Глазунов.

Однако денег так и не нашли. А потом исчез и Лужков. Но, может быть, кто-то покажет новому мэру, который нравится москвичам, картины Кузьмича?

Да, галерея Кузьмича ждет своего часа. Поэтому, хочется верить, его собрание сохранилось у нас на родине не просто так, а высшей силой, большими мучениями мастера при жизни и сохранится наперекор всему – в одном гнезде: для того, чтобы быть помещенной в одном месте. Лично я хочу верить – и Глазунову, и Шилову однажды придется потесниться в Москве. Чтобы дать место Кузьмичу. Он чем-то похож на них – духовностью, размахом, человечностью. Пока же Москва поделена на множество лагерей – попса Никаса Софронова, стадо постмодернистов и скульптурный гламур Церетели на одном фланге, на другом – традиционалисты.

А где место Кузьмича? Он – на фронте красоты, в светлом воинстве Божьей Матери, которую церковь прославляет как воительницу против сил безобразия и тьмы. Перед Крещением в Минск привезли дары Волхвов – серебряные и золотые пластины. Они впервые за 500 лет покинули Афон. Как бы взволновался Алексей Кузьмич, увидев эти реликвии! И отозвался бы полотном Рождества. Ведь на этом полотне были бы два его любимых героя – Мать и Дитя.

ПРОРОЧЕСТВА КУЗЬМИЧА

Кузьмич оставил нам духовную сокровищницу, но сам был мало похож на смиренного отшельника. Начнем с того, что был он непоседой и заводился с полуоборота, бросаясь в дискуссию и стараясь увлечь собеседника своим миром, своей правотой, своим вдохновением. Был Кузьмич по натуре артистом, то есть не молчуном-художником, как его сосед по мастерской, бородатый полешук Владимир Кожух, тонкий лирик. Но при этом, по слову философов, весь в себе. Кузьмич был первый пропагандист-агитатор своих мадонн и человек с пыла, с жара и чуть ли не купец с базара. Казалось, при таком ажиотаже общения и шуме он должен купаться в золоте. Ан нет, денежки обходили Кузьмича.

Он горевал и, думаю, не только на одного меня обрушивал горе и скорбь. Что я мог ему сказать? Не лайся с чиновниками – лучших не будет, сам знаешь, как туда попадают. Чиновничий планктон непобедим. Сам я работал долгие годы редактором на киностудии и на сдачах и приемках видел министров культуры – зрелище было безотрадное. Поэтому криком кричал Кузьмич – как зарубежная выставка, так попадают на нее серые хомячки из Союза художников. Хомячки-художники и хомячки-чиновники отлично ладили.

– Рисуй миллионеров и воров в законе, – советовал я без всякого юмора среди полной безнадеги. Стояли лихие 90-е годы. А набирать группу дошколят и учить их размешивать краски по детским садам он не хотел – не хотел унижать свою кисть. Он любил свободу творца – когда-то после окончания театрально-художественного в Минске его оставили молодым преподавателем. Но он ушел сам – не любил быть педагогом и дидактиком, мучить студентов штудиями. Он любил солнечный свет и майский дождь.

Да и миллионеры и бандиты решительно избегали Кузьмича. И несли подальше тугие кошельки. Они находили братьев по крови среди других мастаков. Светоносный Кузьмич отпугивал и чиновников, и нуворишей. Он плохо вписывался в серенький мир. Вообще-то он очень рано столкнулся с официозом, и тот бы задавил его, если бы не новые времена, которые, с одной стороны, разрушили косность, а с другой наводнили мир китчем, пошлостью и антигуманизмом.

В 30 лет Кузьмич шумно прославился своей обнаженной «Данаей». Сегодня бы на нее не обратили внимания – «ню», как «ню», говоря о жанре. Но стоял 1975 год, время такого развитого социализма, что полстраны топило счастье в водке. Для художников это было время лубочных трафаретных картин, для писателей – одобрямса и «Братских ГЭС» Евтушенко. Но тот же Василь Быков начинал свою персональную войну своей военной прозой. А Кузьмич ушел в глубокое подполье – женился, разводился, подкармливали его натурщицы, по его же словам, но он держался и рисовал красоту. Первая выставка его пробилась в 1989 году, только к 50 годам он встал на ноги, выйдя из подполья. Помогла ему в этом его священная Фудзияма – жена Инесса.

Творчество Алексея Кузьмича давно перешагнуло границы родной Беларуси. В разное время его персональные выставки проходили в России и странах Прибалтики, в Швеции, Италии, США.

«В мире есть самые разнообразные музеи и достопримечательности, но нигде нет Храма мадонны, – часто повторял художник, – так пусть он будет в Беларуси, и пусть все почитатели изобразительного искусства едут к нам. Я хочу подарить свои картины белорусскому народу, так как это сделали для своих народов Глазунов и Шилов, Сальвадор Дали и Пикассо». Но подарить ему не удалось – он требовал в дар так мало. Всего лишь здание для картин. Но в Беларуси такого не нашлось.

 «Сейчас общество испытывает огромную потребность в реставрации духовных ценностей, – горячо повторял мастер, – самой высокой целью искусства является утверждение красоты, Божественного в человеке. Искусство должно нести миру Свечу Духовности, потому что, как и много веков назад, человек и сегодня стремится к свету и любви».

Будучи фантазером, Кузьмич придумывал о себе много интересных мифов и легенд – объявлял себя потомком русского императора Александра I, который по преданиям не умер, а стал сибирским старцем Кузьмичем – искать его следы и помчался тогда мальчишкой Кузьмич в Красноярск. Он делал наброски трактатов о новой цивилизации – она будет непременно цивилизацией Мадонн, так он видел это, а сам был ее пророком.

А еще великие личности постоянно приходили к нему по ночам... Это так называемые сны Кузьмича. Сколько о них ходит легенд! Я сам слышал не раз рассказы самого Алексея – попав к нему вовремя. Сны-то были сказочные, пророческие.

Снится, например, ему царь Петр Первый. Вызвал он к себе Кузьмича в Петербург, пожаловался ему художник на козни врагов. А император положил его голову себе на грудь, поцеловал: «Тяжко тебе, потому что ты от Бога. А думаешь, мне легко? Пошли ко мне, будем вместе работать». Пошли во дворец, подали им на стол вина, закусок, выпили. «Ну, ты пиши меня, а я буду бояр принимать», – сказал царь. Кузьмич царя пишет, а Петр Великий бояр за бороды дерет – за воровство, за нерадивость: сколько будете Россию грабить! Стыд, позор! И за ножницы – давай бороды стричь... А Кузьмичу говорит: «Такая судьба царей и художников – сурово учить проходимцев».

Много раз снились Кузьмичу цари Александр I, Николай I, Александр II. А с императором Николаем II Кузьмич и вовсе давно подружился семьями. Гуляют они вместе с женами и детьми по саду Эрмитажа. Печалится царь, что нет покоя и порядка на Руси. Императрица на качелях качается с Инессой, царевны с детьми Кузьмича играют, балуются. Императрице понравились мадонны художника, и вместе с Николаем II решили они заказать ему семейный портрет. Но как только возьмется он за кисти – просыпается.

Была когда-то у Кузьмича выставка в Санкт-Петербурге – народ валил валом. Возили его полотна супруги Мур в Нью-Йорк – фурор! Попали случайно пять картин его в Италию – и там люди ими восторгались, возле картин в обморок падали, от болезней излечивались... Случайность, шаманство или благодать?

У нас много горюют сейчас, что женщины мало рожают детей, и население страны уменьшается. А ведь дело поправимо – только поглядеть на картины Кузьмича, прикоснуться к его свету. Тот, кому повезет, обязательно приобщится к миру возвышенного и прекрасного, светлого и великого, доброго и вечного.

Он родился в июне и больше всего любил золотой, солнечный свет. Его картины этим и памятны – золотистые лица женщин, детей, красота полдня. Ни одной ночной картины Алексея Кузьмича не припомнишь. Все художники пишут красоту мира, красоту любимой женщины, мудрость материнства. Кузьмич рисовал молодых матерей и маленьких детей. Мать и Дитя – контрапункт и сердцевина его творчества. Он называл красавиц своих полотен – мадоннами. На Западе мадонной называют Богородицу Марию. А он так называл всех матерей – златокудрых и светлоликих. Все они матери малюток, а дети – маленькие боги. Сам Христос сказал в Евангелии – будете как боги. Великий мастер Алексей Кузьмич утверждал и утверждает это каждым своим полотном.

Выпуск июль-август 2015