ГОЛИБ САИДОВ

         - Хороший дом, красивая жена, - что еще нужно человеку чтобы достойно встретить старость? 
         (из к-ф "Белое солнце пустыни")

•         Фотографию, предваряющую данную рубрику, я откровенно спер из интернета. Она дорога мне тем, что на ней справа изображена стена и левая суфа нашего родового дома, а напротив - дверь квартальной мечети "Дўст-җуроғоси". Я даже не знаю автора этой фотографии. Фотографировал автор стоя почти впритык к медресе Рахмонкули-хона. 

•          Итак, что же побудило меня, расказать о бухарском доме? 
           Во-первых, нигде в интернете я не нашел ничего, что могло бы иметь отношение к данной теме. За исключением двух-трех сайтов, которые в общих чертах обрисовали типичное жилище бухарцев конца XIX начала XX веков. 
           Во-вторых, для того, чтобы понять уклад жизни и быт местного населения, невозможно обойти стороной такой немаловажный институт, коим является семья. Что же касается Бухары, то эта тема представляется чуть ли не наиглавнейшей, без которой вообще невозможно правильно составить общую картину бухарского быта. Потому, что вся общественная и иная жизнь зиждется здесь прежде всего исходя из личной, непосредственно связанной с таким понятием как "дом". 
           Скажу более, дом для настоящего бухарца - это больше, чем "моя крепость" для англичанина, ибо, наряду с обычным перечислением различного рода терминов стоительного характера, наряду с разъяснением назначения того или иного предмета домашней утвари, необходимо также затронуть и философский аспект данной темы, без которой последняя была бы неполной. 
           Глядя с высоты "птичьего полета", мы привыкли видеть хаотично разбросанные жилые глинобитные дома каркасного типа, которые, вроде бы, без какой-либо грамотной генеральной планировки, облепили собою центральную часть старого города с цитаделью Арк посередине. Грязные и узкие улочки, на накоторых порою не разъехаться двум ослам, запряженных в арбу, представляют собою убогое зрелище для туриста, который проходя по таким улочкам видит лишь сплошные стены домов, зачастую, как правило, без единого окошка. "Бедные люди, - искренне недоумевает приезжий - и как же они ютятся в таких казематах?" Ему и невдомек, что такой тип планировки бухарского дома имеет под собой прочную основу, базирующуюся, как на здравом житейском опыте предков, так и исходя из некоторых принциров восточной мировозренческой философии. А философия, как это ни покажется странным, проста. Своими корнями она восходит к суфийским учениям, к эзотерике, к той, что призывает человека искать Бога не во внешней проявляемости форм и явлений, а углубиться в себя самого, продолжая таким образом тщательный психологический анализ собственного "эго" и тщательно полируя свое сердце, пытаться сблизиться с Ним, который в конечном счете и является Единственной Реальностью, существующей в основе всей природы мироздания, природы самого человека. 
           Такое определение позволяет хотя бы отчасти объяснить и принять тот факт, что окна типичного бухарского дома практически всегда были обращены вовнутрь дома, а не наружу. Отсюда становится очевидным, почему средоточием всей жизни бухарца является дом и связанные с этим понятием семейные ценности. Это обстоятельство ещё больше способствует внутреннему самосозерцанию и предельной концентрации внимания, не отвлекаясь на то, что происходит вне дома, "вне мира". 
           А теперь вернемся к "хаотичности" застройки. На самом деле, в основе стоительства практически любого дома, существует четкий и продуманный план. Зайдите в любой старинный дом, состоящий, как правило, из Ҳавли берун (Внешний дом), именуемый ещё как Ҳавли поён (Нижний дом) и Ҳавли дурун (Внутренний дом) или Ҳавли боло (Верхний дом), и вы разительно почуствуете разницу температур между улицей и самим домом. И это не спроста: сама жизнь, путем различных экспериментов, подтолкнула инженерную мысль к тому типу строительства жилища, что мы имеем на сегодняшний день. При строительстве бухарского дома учитывается множество факторов, способствующих созданию специфического микроклимата, особенно, если учесть, что "лето" здесь длится не три месяца, а порою более полугода. Внутренний двор такого дома строится таким образом, чтобы являл собою естественный кондиционер, который зимой защищал бы от резких ветров и морозов, а летом способствовал бы созданию микроклимата от несносной жары. 
           Внутренний двор обкладывается специальными квадратными плитками-кирпичами, с приблизительными размерами 20 х 20 сантиметров. Толщина же их составляет всего 2 - 3 сантиметра. Укладываются эти плитки от Внутреннего дома к центру двора под небольшим наклоном, для того, чтобы дождевая вода стекалась не задерживаясь к центру двора, где, как правило, разбивают небольшой внутренний садик, а если быть точнее - некое подобие длинной прямоугольной клумбы. Типичными "обитателями" такого огорода являются, как правило, виноград, инжир, всевозможная зелень (укроп, киндза, райхон, мята), а чаще всего декоративные цветы. Реже - плодовые деревья. 
           Между плитками, уложенными на песчанную основу, обязательно существует 1 - 2 сантиметровый зазор, который затем заливается специальным раствором ганча (алебастра). Эти плитки-кирпичи обладают удивительным свойством - отражать от себя солнечные лучи, сохраняя умеренную температуру внутри дома. После захода солнца, внутренний дворик, обложенный такими кирпичами, поливается водой. Влага испаряясь, поднимает в первые минуты весь накопивший жар, создавая на некоторое время удушливую атмосферу. Однако, длится это недолго, и уже по истечение получаса двор наполняется желанной прохладой. Неизвестно откуда возникает спасительный ветерок, и, на вполне высохшую от воды плитку, домочадцами, из числа молодежи, стелется шол (палас из верблюжей шерсти), а уже поверх него расстилаются по бокам кўрпача (стеганые ватные одеяла), приглашая семью к вечернему ужину или просто отдыху под открытым небом. 
           Вообще, интересно отметить, что именно такими плитками-кирпичами, называемыми ғишт-и-оби, обложены почти все строения в Бухаре. Они заметно бросаются в глаза особенно с высоты "птичьего полета": при строительстве всевозможных сводов и куполков многочисленных медресе, мечетей и бань невозможно обойтись без этих "квадратиков". Рассказывают, что древний рецепт создания таких кирпичей, которые по одной из версий замешивались исключительно на верблюжьем молоке, безвозвратно утерян. И хотя сегодняшние мастера отливают подобные "квадраты", тем не менее, рядовому жителю ценнее, ближе и надежнее старинные их "собратья", временем доказавшие свою жизнестойкость. 
           Хорошо лежать на спине в летний вечер во дворе такого дома и, глядя в бездонное смеркающее южное небо, рассуждать об устройстве вселенной. Очень низко, почти над самой головой кружатся или стремительно проносятся фарроштурки (ласточки), как бы объявляя своей веселой трескотней о наступающей прохладе. Они будут кружится над домами бухарцев до тех пор, пока не станет темно. Их многочисленными глиняными гнездами-домами были некогда сплошь облепляны карнизы-балки старинных квартальных мечетей и медресе, находящихся практически в любом квартале города. Сегодня я почти не встречаю этих жизнерадостных и галдящих без умолку, с наступлением сумерек, удивительных птичек. И это ещё один повод для грусти. 
           С наступлением темноты на небе одна за другой начинают мерцать звезды, постепенно разгораясь и, представ уже в совершенном блеске, соревнуются со своими "соседками", словно находясь на некоем конкурсе красоты, где само небо играет роль огромного подиума. Зрелище это поистине завораживающее. То, что происходит в такой момент в душе невозможно выразить словами. Меня, разве что, может понять только тот, кто как и я, с самого детства спал под открытым небом, находясь под самым боком у самой Природы-матушки, в обятиях которой так сладостно и приятно забываться, засыпать и просыпаться. 
           Ласточек уже давно сменили летучие мыши, стремительно и неприятно проносящиеся почти над самыми головами и умудряющие каким-то чудом не вляпаться со всего лету в глинобитные стены дома. Однако, со временем и они перестают летать, и тогда человек один на один остается с той необъяснимой и влекущей к себе вечностью, которую мы называем южным звездным небом, той самой загадкой сфинкса, что на протяжении рода человеческого уже столько тысячелетий будоражит умы и притягивает к себе взоры людей, тщетно пытающихся ответить на извечный вопрос: "А в чем же, собственно, заключается смысл нашего существования?!"

  
  
• Элементы дома

          Ну, полагаю, хватит лирических излияний и хлюпанья носами, иначе мой читатель меня не поймет: ведь ему поскорее хочется узнать о самом доме, а я тут ему вешаю на уши какие-то маловразумительные серенады личного характера и с тоской, до боли щемящей грустью пытаюсь направить его внимание к моему ностальгическому детству, незапятнанному ничем, никакой скверной из мира взрослого и лицемерного. Но ты уж, прости меня, мой дорогой читатель, поскольку я не могу тебе обещать, что моча молодого осла в очередной раз не вдарит мне в голову где-нибудь посередине моего повествования и река воспоминаний не понесет меня снова вспять, оживляя и воскрешая в моей памяти то, что так дорого мне и о котором я обязан, из чуства долга перед теми, кого уже нет на этом свете, рассказать, не обходя никаких, на первый взгляд, вроде бы незначительных деталей. Будь начеку, потому что порой именно в таких вот деталях и кроется весь "цимус", как любил поговаривать дядь-Яша, старый бухарский еврей, парикмахер по профессии. 
           Что же из себя представляет бухарское жилье? 
           Выше я уже говорил, что любой дом делится как бы на две половины: Ҳавли берун(Внешний дом) и Ҳавли дурун (Внутренний дом). Это прежде всего обуславливается спецификой жизни рядового горожанина-бухарца. Ҳавли берун (Внешний дом) в основном располагается в нижней части строения и одним своим торцом примыкает к раъраву(небольшое крытое помещение, в которое попадаете сразу же, переступив порог бухарского дома. Понятие "сени" или того хуже - "предбанник" - вряд ли здесь уместно и не соответствует тому назначению, которое из себя представляет раърав). Другим боком-торцом Ҳавли берун упирается, чаще всего в ош-хону (кухню), к описанию которой мы с вами очень скоро подойдем. Таким образом, одна сторона этого строения обращена на улицу, являясь сплошной стеной без окон, а противоположная - с большими и низко посаженными окнами - смотрит во внутренний двор дома. 
           Это помещение предназначено для приема гостей. Как известно, по мусульманским обычаям неприличествует, чтобы незнакомые мужчины и женщины находились в одном обществе и это вполне понятно (тут и до греха недалеко), а потому дом как бы условно делится на "мужскую" и "женскую" половины. Таким образом, Ҳавли берун (Внешний дом) можно ещё назвать и как "мужской" половиной дома где, как правило, хозяин принимает своих друзей и гостей-мужчин, а Ҳавли дурун (Внутренний дом) - это чисто "женская" половина, в которой проживает женский контингент дома и маленькие дети. Так что все очень просто и разумно: "Не видит око - и разум чистый" или, говоря другими словами: "Нет бабы - нет проблем". Ато всякие мысли начинают в голову лезть без спросу, и всё такое... 
           Правда, забегая несколько вперед, следует сказать, что данный статус этих половин не всегда постоянен и в исключительных случаях (к примеру: свадьба или другое торжественное мероприятие, предполагающее наличия огромного количества людей) "роли" могут меняться. То есть, Ҳавли берун (Внешний дом) на какое-то время становится "женской" пловиной, и напротив - Ҳавли дурун (Внутренний дом) - "мужской". Поэтому нелишним будет ещё раз напомнить, что "Восток - дело тонкое, Петруха!". 
           Помимо этих двух основных строений существует ещё и боло-и-хона (жилое помещение, находящее на уровне второго этажа). Это самое любимое место обитания бухарской детворы. В настоящее время, когда истинное предназначение и функции боло-и-хоны остались в далеком прошлом, чаще всего там хранят всякую рухлядь и ненужный хлам. Именно это и превлекает детский пытливый ум, роясь в пыльном помещении и находя выход своим многочисленным фантазиям и буйству воображения. 
           А ведь ещё каких-то 50 - 60 лет тому назад это помещение отвечало своему предназначению. Это небольшое помещение строится, как правило, на уровне второго этажа, примыкая одним торцом непосредственно к Ҳавли дурун (Внутреннему дому).Маленкое оконце, имеющее почти у самого пола боло-и-хоны своей другой стороной выходит прямо во Внутренний дом, находясь почти под самым потолком этого большого помещения. 
           Во время больших молитвенных собраний, когда в главном основном Внутреннем доме совершались богослужения, на которых, как правило, присутствовали мужчины, это оконце являлось своего рода связующим звеном между мужской частью, находящейся внутри и женской, которая располагалась в боло-и-хона. Когда мужчины делали "омин", сложив традиционно свои ладони и поднеся их к лицу, женщины, узрев этот жест в оконце, также следовали примеру мужчин, оставаясь, при этом, невидимыми для последних. Ту же самую функцию это помещение выполняло и во время намаза. 
           Кроме того, помещение боло-и-хоны служило своего рода кладовой, где нередко хранились хумы (глиняные кувшины) с различными шербетами и горячительными напитками, приготовляемыми рачительным хозяином. К боло-и-хоне обычно вела узкая глинобитная каркасная лесенка, обмазанная со всех сторон рествором глины и соломы. Маленькое и неуютное место, находящееся непосредственно под самой лестницей, являлось также одним из любимых мест ребятни. 
           Как Ҳавли берун, так и Ҳавли дурун имеют даҳлиз (своего рода "сени", предварительное помещение, служащее для хранения обуви и одежды). В каждом из них имеется ташнав (специальное углубление для стока воды). Ташнавы устанавливаются также во дворе дома, и в ош-хоне, где готовится еда. Сложная и древняя система канализации, называемая тазар, существует в любом старинном доме. Откровенно говоря, мне так и не удалось выяснить, каким образом наши предки угадывали - где и как именно следует устанавливать точки стока и как вообще действует данная система. Вероятно, что ещё есть специалисты, умеющие ответить на этот вопрос, однако, мне с ними не довелось пока столкнуться. Лично от себя могу засвидетельствовать лишь одно - с каким трепетом и благоговением моя бабушка относилась к данному сооружению. Выросшая в традиционной бухарской семье, где к расходу и экономии воды придавалось немаловажное значение, она неизменно возникала перед нами - детьми - едва нам стоило приблизится к ташнаву. Наше плесканье и разбазаривание воды она справедливо считала непозволительной роскошью, грозящей засорением канализации и последующими в связи с этим проблемами. Она как Цербер стояла на страже контроля расходования воды и малейшее излишество последней, с нашей стороны, справедливо расценивалось ею как варварское и ничем не оправданное расточительное безумие, граничащее с преступлением. Вода - это было святое. Но самое главное переживание заключалось вовсе не в бережливости воды. А в том, что мы, своим чересчур бесконтрольным расходованием воды могли забить и окончательно нарушить единственную древнюю канализационную систему, которую уже не в состоянии будет восстановить ни один из советских сантехников. И, как я уже понял, став значительно старше, она была права на все сто. В этом я воочию убедился, когда в советское время ученые и археологи, пытаясь выяснить - как же все-таки функционирует старинная баня XVI-го века - полностью разобрали действующую(!) баню Саррофон, а потом, собрав её вновь, столкнулись с непонятной дьявольщиной - баня перестала работать.