К.Р. как зеркало русской эволюции(2)

       Биографический очерк жизни великого князя Константина Романова

Воззрения великого князя на военную службу нашли отражение в его литературном творчестве – "Очерках полковой жизни" и в "Солдатских сонетах". Стоит отметить, что знаменитое стихотворение К.Р. "Умер, бедняга..." стало народным. До революции в России это произведение входило в программу многих хоров и певцов эстрады. Его напевала вся Россия – от членов царской семьи до простых солдат и инвалидов, которые воспринимали его как народную песню. И уже после Второй мировой войны можно было услышать в электричках и на базарах знакомый напев: "Умер, бедняга! В больнице военной долго, родимый, лежал, эту солдатскую жизнь постепенно тяжкий недуг доконал".

Сам Константин Константинович критически оценивал свое творчество, что видно из его дневниковых записей: "Иногда меня берет сомнение... не впадаю ли я в сентиментальность, не выйдет ли у меня игрушечный, пасторальный солдатик? Страшно! Я придаю этим стихам немалое значение".

Из скромности Константин Константинович не печатал своих произведений и даже таил свой дар, пока о нем не узнал император Александр III и не разрешил их публикацию. Они вышли в свет под инициалами К.Р. (Константин Романов).

Отец-адмирал не одобрял увлечения сына. В октябре 1882 года Константин Константинович, спросил, читал ли он его стихи о Венеции. Тот отвечал, что видел в "Вестнике Европы" стихотворения К.Р., но что они возбуждали в нем самое неприятное чувство стыда за сына. И объяснил, что в детстве также баловался сочинением стихов, но что его отец, император Николай I, узнав об этом, впал в гнев и сделал ему строжайший выговор: "Мой сын пусть лучше умрет, чем будет поэтом". По мнению Николая I, великий князь не имел права заниматься ничем, кроме государственной службы.

В 1886 году в Санкт-Петербурге в количестве 1 тысячи экземпляров был выпущен первый в России сборник великого князя – "Стихотворения К.Р.". Он был невелик по формату, напечатан на лучшей бумаге и насчитывал 228 страниц. Великий князь выкупил из типографии весь тираж. Книга в продажу не поступала, а была разослана августейшим родственникам, друзьям и людям искусства, мнение которых ему было дорого – поэтам А.А.Фету, Я.П.Полонскому, Ап.Н.Майкову, композитору П.И.Чайковскому и другим.

В памятный день своего тридцатилетия (10 августа 1888 года) Константин Константинович записал: "Жизнь моя и деятельность вполне определились. Для других — я военный. Для себя же — я поэт. Вот мое истинное призвание".

Позже вышли другие поэтические сборники и отдельные произведения великого князя: "Новые стихотворения К.Р. 1886–1888" (СПб., 1889); "Себастьян-мученик" (СПб., 1898); "Третий сборник стихотворений К.Р. 1889–1899" (СПб., 1900); "Стихотворения. 1879–1885" (СПб., 1909), "Кантата на двухсотлетие со дня рождения М.В.Ломоносова" (СПб., 1911); "Стихотворения. 1900–1910" (СПб., 1911); "Стихотворения. 1879–1912" (в 3 т.; СПб., 1913); "Избранные лирические произведения" (Пг., 1915) и "Критические отзывы: Литературно-критические статьи о русской поэзии за 1905–1913" (Пг., 1915).

Многие стихи К.Р были положены на музыку известными композиторами – П.И.Чайковским, А.К.Глазуновым, С.В.Рахманиновым, Ц.А.Кюи, Р.М.Глиэром и другими. Среди них: "Сирень", "Повеяло черемухой", "О дитя, под окошком твоим я тебе пропою серенаду...", "Растворил я окно". Чайковский, с которым Константин Константинович был дружен долгие годы, написал на его стихи восемь романсов. Всего же на музыку было положено около семидесяти произведений К.Р.

Сам Константин Константинович, по мнению современников, был способным композитором и талантливым музыкантом. Сохранились воспоминания об исполнении им в Мраморном дворце в Санкт-Петербурге (его семейном доме) концерта Моцарта и Первого концерта Чайковского. Он написал также три романса – на стихи Алексея Константиновича Толстого, Аполлона Николаевича Майкова и Виктора Гюго.

                              Илья Репин. Князь Константин Романов. 1891

С 1887 года Константин Константинович почетный член, а с 3 мая 1889-го и до конца жизни (1915 год) – Президент Санкт-Петербургской Императорской Академии наук. 2 мая 1889 года великий князь сделал в дневнике любопытную запись: "Мое тщеславное самолюбие было в высшей степени польщено, но вместе с тем я немало смутился при мысли о таком высоком положении. Отказываться я не имею причин. Вечером, после обеда, я улучил минуту поговорить с Государем с глазу на глаз. Я спросил его, как он смотрит на сделанное мне предложение. Государь ответил мне, что он ему рад, сказал, что президент – великий князь может стать выше всяких интриг, выразил желание, чтобы я принял это звание,и пожал мне руку. (...) С Богом, в добрый час. С Богом".

Константину Константиновичу довелось находиться во главе Академии наук долгих двадцать шесть лет. При содействии великого князя был осуществлен ряд крупных научных и культурных проектов: открыты Зоологический музей в Санкт-Петербурге, новые лаборатории и обсерватории, организованы научные экспедиции, в том числе Шпицбергенская – для градусного измерения (1898), полярная – для исследования архипелага, лежащего к северу от Новосибирских островов (1901), а также в Монголию, на Памир и Тянь-Шань. По ходатайству К.Р. была учреждена академическая комиссия по распределению пособий и пенсий между нуждающимися учеными, их вдовами и сиротами (50 000 рублей в год). По его просьбе в 1911 году правительство выкупило у наследников Л.Н.Толстого имение "Ясная Поляна", сохранив его для России. Важными начинаниями великого князя стали организация празднования 100-летия со дня рождения А.С.Пушкина, учреждение фонда его имени для издания сочинений русских писателей, словаря русского языка и других трудов. В 1899 году Константин Константинович осуществлял руководство Пушкинским юбилейным комитетом. По его инициативе был создан Пушкинский Дом (ныне — Институт русской литературы РАН). Великий князь возглавлял несколько академических комиссий – и прежде всего комиссию по реформе русской орфографии. Проект реформы, позднее практически полностью скопированный большевиками и известный как советский декрет "О введении новой орфографии", эта комиссия начала разрабатывать еще с 1904 года. По инициативе Константина Константиновича в Академии наук был учрежден разряд (отделение) изящной словесности и в 1900 году избраны первые девять почетных академиков разряда (в их числе сам Константин Константинович, Л.Н.Толстой, А.П.Чехов, А.Ф.Кони, В.Г.Короленко и др.).

Руководство Академией наук великий князь Константин Константинович совмещал с военной службой. 21 апреля 1891 года он был произведен в полковники, а уже 23 апреля назначен командующим лейб-гвардии Преображенским полком. В этом старейшем гвардейском полку проходил офицерскую службу наследник цесаревич Николай Александрович — вплоть до своего восхождения на российский престол в 1894 году. С ним Константин Константинович был дружен и посвятил службе цесаревича в Преображенском полку интересные воспоминания. Стоит подчеркнуть, что с момента восхождения Николая II на российский престол отношение Константина Константиновича к своему, теперь уже царствующему, двоюродному племяннику несколько изменилось. 14 ноября 1894 года он зафиксировал в дневнике: "Сегодня Государева свадьба. Пройдет несколько дней и царь сдержит данное мне обещание и приедет в полк. Мне очень недостает наших простых отношений с Ники; мы видались чуть не каждый день за те два года без малого, что Он служил у нас в строю. Теперь о милом прошлом не может быть и помину. Я не стану к Нему ездить без приглашения, считая это непочтительным и неприличным, а Ему и без меня дела довольно, и, конечно, я не жалуюсь на то, что меня не зовут. Говорю это искренно. – Болтают, будто бы дяди Государевы стараются иметь влияние на царя, не оставляют Его без советов. Но я думаю, что в этих слухах говорит зависть и что это пустые сплетни". Четыре месяца спустя спустя, 1 марта 1895 года, еще запись: "[Великий князь] Николай [Михайлович] (...) со мной очень приветлив, приписывает мне большое влияние на молодого Государя и упрекает меня за то, что я этим вниманием не пользуюсь. Он заблуждается. Влияния нет, а если б и было, я не считал бы себя вправе им не только злоупотреблять, но и пользоваться, пока меня не спрашивают".

6 декабря 1894 года Константин Константинович был произведен в чин генерал-майора с утверждением в должности командира лейб-гвардии Преображенского полка. 5 апреля 1898 года зачислен генерал-майором в Свиту императора Николая II. С 4 марта 1900 года Константин Константинович – Главный начальник военно-учебных заведений Российской Империи. В его ведении находились кадетские корпуса и военные училища. С этого момента и до конца жизни он стал (по меткой характеристике современников) "отцом всех кадет".

В приказе великого князя Константина Константиновича по ведомству от 24 февраля 1901 года к обязательному руководству было рекомендовано: поднимать в воспитанниках "сознание человеческого достоинства и бережно устранять все то, что может оскорбить или унизить это достоинство".

В 1907 году стараниями великого князя в военных училищах были введены новые учебные программы — с целью "приблизить военные знания юнкеров к войсковой жизни и подготовить их к обязанности воспитателя и учителя солдат". В 1909 году он приступил к введению новых программ и в кадетских корпусах, которые превратились в полноправные средние учебные заведения, готовившие молодое поколение как к военной службе, так и к высшей школе.

С 13 февраля 1910 года Константин Константинович был назначен на новую должность – генерал-инспектора военно-учебных заведений, на которой оставался до конца жизни. Он много уделял внимания улучшению постановки как учебной части, так и физического воспитания в кадетских корпусах и военных училищах и был весьма популярен среди их воспитанников, тепло вспоминавших о нем спустя многие десятилетия.

Военные училища, Пажеский и кадетские корпуса в годы Первой мировой войны продолжали готовить, но ускоренным курсом, молодых офицеров. Как и прежде, в мирные годы, Государь присутствовал на их выпусках. Так, например, 1 октября 1914 года император Николай II записал в дневнике: "В 2 часа в Большом дворце было производство пажей и юнкеров в офицеры — здесь около 700 чел., а по всей России 2400 чел.".

На этом торжественном мероприятии не было великого князя Константина Константиновича. И тому была веская причина: он в это время находился в Вильно, в госпитале, где на его глазах скончался от тяжелого ранения немецкой пулей, полученной в лихой кавалерийской атаке, его сын Олег Константинович, за проявленную храбрость награжденный орденом Св. Георгия Победоносца 4-й степени. Жандармский генерал-майор А.И.Спиридович так описал гибель князя Олега Константиновича:

27 сентября после полудня гвардейская кавалерийская дивизия наступала по направлению к Владиславову. В авангарде шли два эскадрона гусарского полка. Проходя близ деревни Пильвишки, передовые части столкнулись с немецкими разъездами. Началась перестрелка. Князь Олег Константинович стал просить эскадронного командира разрешить ему с взводом захватить неприятельский разъезд. Тот сперва не соглашался, но все же отдал приказание. Князь рванулся с взводом преследовать немцев. Кровная кобыла Диана занесла его далеко вперед. И когда победа была уже достигнута, когда часть немцев была уже перебита, а часть сдалась, один из раненых немецких кавалеристов лежа прицелился в князя. Раздался выстрел, князь свалился тяжело раненный. Потом его на арбе перевезли в Пильвишки, где он причастился. Затем доставили в Вильно, куда приехали на другой день в 10 часов утра. Исследование раны показало начавшееся гнилостное заражение крови. <...>

Князь перенес операцию хорошо. Когда днем была получена телеграмма от Государя о пожаловании ему ордена Святого Георгия, он был счастлив <...>.

Состояние князя Олега ухудшалось: начался бред, силы угасали. Стали давать шампанское. Вливали в руку соляной раствор. Когда вечером приехали родители, князь узнал их и сказал: "Наконец, наконец!”.

Великий князь-отец привез крест Святого Георгия для раненого, который прикололи к рубашке. Раненый очень обрадовался, целовал крестик. Стал рассказывать, какой была атака, но опять впал в забытье. Начался бред. Пригласили священника.

                                   Посмертный снимок Олега Константиновича Романова

Полная тишина. Чуть слышно шепчет священник отходную. На коленях у изголовья отец бережно закрывает глаза умирающему. Мать безнадежно старается согреть ему руки. В ногах, еле сдерживая рыдания, стоят брат Игорь и старый воспитатель-друг. В 8 часов 20 минут князя не стало. Императорский Дом в лице юного героя понес первую жертву.

У великого князя Константина Константиновича в эти годы, кроме военно-учебных заведений, появляются и дополнительные ответственные обязанности. В феврале 1911 года он назначен сенатором, 16 февраля 1912 года по инициативе рядовых казаков и атаманов зачислен в Оренбургское казачье войско. Как член Российского Императорского Дома он принимает участие в делах государственного управления, являясь председателем многочисленных комитетов и комиссий, членом Государственного Совета.

Константин Константинович, как человек, склонный к нравственному анализу, часто записывал в своем дневнике критические замечания. Он не приемлет многие новые явления XX века: забастовки, террор, революционные выступления, учрежденную Государственную думу и т.п. Он в ужасе, что самодержцу в собственной стране приходится ездить под усиленной охраной. При этом сам он не унижался до страха перед террористами. Так, пренебрегая опасностью, он отправился на похороны великого князя Сергея Александровича, – дяди Николая II, московского генерал-губернатора, супруга в.к. Елизаветы Федоровны, погибшего от бомбы эсера-террориста И.П.Каляева 4 февраля 1905 года. Кроме него, от Романовых на похоронах был только великий князь Павел Александрович. Но он прибыл из Франции в Москву только ко дню отпевания и захоронения.

"Здесь, в Москве, – замечает Константин Константинович в дневнике на следующий день после теракта, – странное и тяжелое впечатление производит отсутствие ближайших родных". И далее он описывает реакцию на эти события московского общества: "На месте гибели бедного моего Сергея 5-й Гренадерский Киевский полк поставил железный крест с образом преподобного Сергия, Преображенцы соорудили лампаду. Место огорожено деревянной решеткой. Ужасное событие представляется мне каким-то сном... В России дела идут все хуже... – просто не верится, какими быстрыми шагами мы идем навстречу неведомым, но неизбежным бедствиям. Всюду разнузданность, все сбиты с толку..."

Поездка великого князя в Москву на похороны вызвала разные толки. Генерал от инфантерии Н.А.Епанчин вспоминал: "...сердечное влечение отдать последний долг двоюродному брату и лично выразить сочувствие несчастной вдове так понятно и делает честь великому князю Константину Константиновичу. Но не так посмотрели на его поездку в Москву в Царской Фамилии. Никто из Августейших Особ не поехал на похороны великого князя Сергея Алексанровича, даже родные братья, и мало того, они считали, что великий князь Константин Константинович их подвел, ибо своим присутствием на похоронах как бы подчеркнул их отсутствие".

О том же писал и личный адъютант великого князя Сергея Александровича полковник В.Ф.Джунковский: "...прибыл великий князь Константин Константинович представителем Государя императора. Говорят, что в первый момент Государь хотел ехать в Москву на похороны своего дяди, но благодаря влиянию Трепова не поехал. То же было и с великим князем Владимиром Александровичем, старшим братом Сергея Александровича, который, как говорят, со слезами на глазах умолял Государя отпустить, но Государь не позволил ему ехать. А между тем, я думаю, если бы Государь не послушался Трепова и приехал бы в Москву, то это произвело бы колоссальное впечатление и подняло бы ореол царя среди народа".

Еще 2 декабря 1904 года, анализируя ход Русско-японской войны и нарастающих революционных событий, Константин Константинович отмечал в дневнике:

"У нас точно плотину прорвало, в какие-нибудь три месяца Россию охватила жажда преобразований, о них говорят громко... Революция как бы громко стучится в дверь. О конституции говорят почти открыто. Стыдно и страшно". И год спустя, 4 октября 1905 года: "Правительство утратило еще с прошлого года всякое значение, власти нет, и общий развал все более и более расшатывает бедную Россию. На днях Николай Мих<айлович> напугал мою жену, что всех нас –Императорскую Фамилию – скоро прогонят прочь и что надо торопиться спасать детей и движимое имущество. Но я не могу и не хочу с ним согласиться и считаю ниже своего достоинства принятие таких мер предосторожности".

Царский Манифест 17 октября 1905 г. о даровании свободы совести и собраний великий князь Константин Константинович характеризовал в день его появления следующим образом: "Новые вольности – не проявление свободной воли Державной власти, а лишь уступка, вырванная у этой власти насильно".