Журнал "PostKlau"

                            ЗАВИСТЬ

Антонина Ивановна, учительница русского языка, невзлюбила меня с первого же дня, как я пошел в школу. Как назло, она была классным руководителем. С самого начала, по русскому языку у меня стояла тройка, и это помешало мне, даже в первом классе, стать ударником. Почему я не нравился Антонине Ивановне, старушке, несимпатичной внешности, маленького роста и немного похрамывающей, до сих пор не знаю. Не понравился и все, дело вкуса.

Как-то, когда приближались Октябрьские торжества, которые праздновали почему-то в ноябре, Антонина Ивановна решила организовать т.н. монтаж. То есть ученики выходят на сцену, и во время утренника, и по очереди декламируют какой-нибудь литературный сюжет. Она выбрала стих, в то время популярный "Музей Ленина", и каждому ученику дала читать по куплету, благо, в том стихе куплетов было предостаточно. Дала всем, кроме отстающих по русскому языку. В числе отстающих был и автор этих строк, а также один наш товарищ, который уже несколько лет оставался в первом классе. Это был немец Иозеф Депершмидт, который с трудом говорил по русски, так как в семье говорили только на немецком

Когда монтаж был почти готов, и многочисленные репетиции были позади, завуч школы, высокая, худая женщина,одетая всегда в черное (ее называли "черный ворон", которая присутствовала на одной из репетиций, заявила: А почему не все ученики участвуют в монтаже?

-Понимаете ли, куплетов на всех не хватило, и к тому же эти четверо очень хромают по русскому языку.

-Тогда вы сами напишите один куплет, и разделите его на четыре ученика, так будет справедливо,- внесла свое указание завуч.

Так мне досталась одна строчка куплета, написанного в стиле вер либр. Эту строчку, написанную на клочке бумаги, мне принесли домой, так как в те дни я болел и не ходил в школу. На клочке была написана одна фраза, "народу жилось плохо". Эту фразу я учил несколько дней, и наконец, выучил.

На утреннике присутствовали и мои родители, которые с нетерпеньем ждали первого выступления своего ребенка. Не помню, как прочитал я свою фразу, но помню отлично, что папа был недоволен и возмущен, что в то время как остальные дети читали по куплету, его сыну досталась одна строчка, и к тому же такого содержания. Он не выдержал, и пошел выразить свой протест Антонине Ивановне. Будучи человеком сдержанным и скромным, я представляю, каким было его возмущение, что он решился пойти скандалить.

-Ви пачэму маэму сыну дали одна строчка читат, а другиэ дэты читалы цэли куплэт?- обратился к Антонине Ивановне мой папа.

-Дело в том, что ваш сын хромает по русскому языку,- попыталась оправдаться старушка.

-Мой сын нэ храмаэт,- справедливо заметил папа, не упустив из виду, что Антонина Ивановна сама действительно немного похрамывала.

-Ему трудно было бы выучить наизусть целый куплет. Он медленно соображает,- вновь укусила меня Антонина Ивановна.

-Эсли мой сын плоха саабражаэт дайтэ мнэ справка, что он идиот, и я эво пэрэвэдэ в школа дла умствэна нэпалнацэных дэтэй,- возмутился папа.

-Я не могу вам дать такую справку, это может травмировать ребенка.

-Харашо. Слэдущий раз дайтэ эму цэли куплэт читат. И никакой трамвай, ми на тролебусе приэжаэм суда, -сказал папа и добавил свое любимое,- эдрана мат.

                                                          Я и папа 1964 в Манглиси 

На этом диалог с Антониной Ивановной закончился. После этой беседы она ко мне не стала обращаться лучше, а продолжала меня мучить и унижать. Конечно, ее нельзя было сравнить с диккенсовскими учителями викторианской эпохи, но может быть, моя первая учительница внесла ощутимую лепту в мое отношение к школе, которую я, мягко говоря, невзлюбил.

Через год Антонина Ивановна ушла на пенсию, и у нас появилась новая учительница. Не прошло и месяца как мы пошли во второй класс, и вдруг узнаем, что умерла Антонина Ивановна. В классе собрали по рублю и от имени всего класса заказали траурный венок с лентой. Нас всех повели на похороны Антонины Ивановны. Но Иозефу Депершмидту досталась особая честь. Он, будучи на несколько лет старше нас, и от природы высокого роста и крепкого телосложения, и к тому же будучи профессионалом могильщиком, так как вся его семья работала на кладбище, нес гроб с Антониной Ивановной. Я посмотрел, как Иозеф несет гроб и ...позавидовал.

С тех пор прошло больше пятидесяти лет. Иозеф Депершмидт с семьей уехал на постоянное место жительства на свою историческую родину, в Германию. Так, не будучи человеком завистливым, я ему позавидовал во второй раз. А Антонину Ивановну вспоминаю, из- за того монтажа, где мне выпало произнести одну фразу: "народу жилось плохо". Тогда эту фразу я вызубрил наизусть, не вникая в ее смысл. Сейчас я часто ее повторяю, но уже в настоящем времени.

Примечание редактора: Джованни Вепхвадзе пишет свои рассказы по-русски, это не перевод