Журнал "PostKlau"

 ДЖОВАННИ ВЕПХВАДЗЕ   

                                                Этюдник

Вы верите в чудеса? Я лично не очень. Хотя бывали случаи....но давайте по порядку, не будем забегать вперед.

Я учился на первом курсе в академии художеств (Тбилисской разумеется, не Флорентийской,к сожалению). И вот впервые у меня летняя практика. Она заключалась в рисовании пейзажей (громко сказано) в нашем зоопарке. Нам коротко рассказали о программе, и мы пошли писать. Должен сказать , что до этого я ни разу не писал пейзажей с натуры. Но через пару этюдов я кое-что (как мне казалось) начал понимать и пошло ,один этюд за другим. Затем уже по нескольку этюдов стал писать в день. 

И вот в группе выделились два лидера я и мой сокурсник Джибути. Мы больше всех работали и уже между нами шло негласное соревнование , кто больше. Число этюдов, что мы писали за один день, уже достигало нескольких десятков. Не надо иметь большой фантазии, чтобы представить качество тех этюдов. А педагог по практике все разжигал между нами пыл соревнования. И вот в один прекрасный день нам заменили педагога. Пришел другой. И звали его Вахтанг Дж. Нам о нем кроме имени было известно, что он хороший акварелист, что его сын находится в психиатрической клинике и, что Вахтанг в молодости получил в Париже приз за красоту. Даже в пожилом возрасте он сохранил какие-то остатки былой прелести. Вахтанг ,увидев наши этюды, раскритиковал их в пух и прах. Особенно попало мне и Джибути. Количество наших этюдов было прямо пропорционально критике в наш адрес. Он мне сказал:

-Не надо мне кучи намазанных картонок. Лучше сделай один нормальный этюд ,чем все это. 

И начал что-то объяснять о живописи. Честно признаться, я ровным счетом ничего не понимал из того что он говорил. Мы с товарищами переглянулись и по выражению их лиц я понял,что и они не многое поняли. Заметив это,наш профессор, который до этого объяснял по русский, подумав что нам трудно понимать из-за языка, перешел на грузинский. Эффект был тот же. Тогда он,сделав глубокий вздох, обещал все это показать практически. 

Мы с нетерпением ждали когда наш профессор, лучший акварелист Грузии и блестящий пейзажист ,продемонстрирует нам свое мастерство. На следующий день Вахтанг пришел в зоопарк со своим этюдником. Я сразу обратил внимание на его этюдник. Он был чуть меньше моего (а у меня был самый большой ,какой только выпускался в Советском союзе), но больше чем маленький этюдник с ножками( что был у моих друзей). Ножки были и у его этюдника, но они были не алюминиевые как у наших, а деревянные. И вот наш профессор, выбрав неплохой вид, начал писать. Холст его был покрыт тепловато-серым тоном. Никто не решался спросить его, что это помазано у него на холсте. Я единственный кто решился и спросил его:

 -Уважаемый учитель( форма с которой по грузински обращаются к педагогу), что это у вас помазано на холст.

- Имприматура, - коротко ответил он, и я впервые услышал это слово.

- А зачем она нужна, - все также любопытствовал я .

- Посмотри, сейчас увидишь, -сказал профессор , выдавливая тюбики на свою отнюдь не блестящую палитру.

Я решил больше не надоедать ему своими вопросами, а смотреть. То, что он делал, это неописуемо. Его как видно завели или поставили какой - нибудь моторчик. Всегда внешне спокойный ,степенный ,пожилой человек вдруг помолодел, и начал так энергично писать что мне казалось ,что вот- вот его этюдник свалится со всем содержимым. Но этюдник представьте не валился ,а работа делалась. Он писал очень быстро. 

Мы с трудом успевали анализировать, что происходит на холсте. Вначале что то было непонятное и наляпистое, я даже подумал ,что он немного не в себе и вспомнил разговоры о его сыне ,что находился в психушке, думал ,что это у них семейное. 

Потом подумал, что уважаемый профессор решил нам подсунуть абстракцию как новое дуновение в грузинском искусстве. Пока я находился в своих размышлениях по поводу его живописи, он незаметно вдруг все упорядочил и нашему взору предстал замечательный пейзаж. Весьма живописно исполненный и довольно-таки прописанный. И хотя ,по ходу работы ,он что-то и объяснял, но это для меня и пожалуй для остальных зрителей было абсолютно непонятно. 

И вдруг мне пришла в голову странная мысль. Я подумал ,что причина успеха профессора не только в его мастерстве (в котором я уже не сомневался), а в его этюднике. Конечно, в этюднике. Был бы у меня такой этюдник (подумал я), я бы такой этюд написал, что все бы лопнули от зависти и восхищения. Этот этюдник у меня не выходил из головы. Что украсть его или отнять, когда ночью(почему ночью) будет идти домой, Какие только мысли не приходили мне в голову. Когда я дома рассказал отцу об этюднике и этюде, отец мне ответил : 

-Дело не в этюднике, твой этюдник лучше, он только пейзажи умеет рисовать, больше ничего, пускай картину нарисует, посмотрим. 

Больше с профессором Вахтангом Дж. я не имел соприкосновений, кроме как редких приветствий в коридорах академии. Правда я как-то купил одну его книжку о живописи, где он рассуждал о цветах, рефлексах и т.д. Но прочитав несколько глав ,ничего не понял и отложил в сторону. Много лет спустя, я подарил ее одной моей ученице и был доволен, что избавился от нее ( я имею в виду книгу, а не ученицу)и пускай сейчас другие морочат себе голову.

Недавно ,зайдя в одну галерею, куда я сдаю иногда работы на продажу и куда приносят на продажу также антикварные рамы и старинные картины, я увидел старинный этюдник, точь-в-точь как у нашего профессора ,о котором я рассказывал. Я поспешил спросить у продавщицы, сколько стоил тот этюдник, и кто его принес. Она сказала цену (в несколько раз дешевле ,чем те что продаются сейчас) и добавила : -Его принесли родственники художника, он давно как умер, его звали

Вахтанг Дж.

-Я беру его, это был мой учитель по летней практике, -говорю я продавщице, с которой у меня дружеские взаимоотношения, -сейчас у меня в кармане денег нет, вычтите его цену, когда продадите какую-нибудь мою работу. У меня дома несколько этюдников, лишний этюдник мне не нужен. Этот беру как память о моем педагоге, а не знаешь ,что с его сыном стало, он лежал в психиатрической клинике.

                                Джованни на этюдах

Нана, так звали продавщицу, сказала ,что у него никого не осталось, кроме этих, как видно дальних ,родственников. Я все понял, взял этюдник и со словами: "значит, я его наследник", покинул галерею. 

Идя домой ,я испытывал какую-то грусть. Мне жалко было учителя, который умер и сейчас его родственники, которые не имеют, наверно, никакого отношения к искусству продают за гроши его работы и даже этюдник. Как жаль,что его сын художник (причем весьма талантливый) вынужден был провести свои последние годы в психушке, (кстати в одном эпизоде, одного моего рассказа я упомянул о нем ,как он в канун юбилея Ленина ,на его памятнике выбивал цифру сто) и этюдник , который должен был бы по праву унаследовать сын, теперь несет домой посторонний человек. Хотя, почему посторонний, я же был его учеником. Правда, короткое время, но все-таки учеником. Я уже предвкушал, что скоро пойду на этюды с этим этюдником и напишу хороший этюд , в память об учителе.

И вот ,вскоре, настал долгожданный момент. Мы с Бруно и моей старшей дочерью Доменикой пошли на этюды. Не буду рассказывать, какие получились этюды, это не имеет отношения к рассказу. Скажу только одно. Мой этюд меня разочаровал. Я остался недоволен. И несмотря на этюдник профессора , этюд не удался. Правда я там что-то доделал и подарил одной нашей знакомой, которая была в восторге , но я не был доволен. Я понял, этюдник неплохой, но со временем он потерял одну важную деталь - своего предыдущего хозяина, которому верно и долго служил. К новому надо привыкать, как видно, и он не последний.

Выпуск январь 2018