ДЖОВАННИ ВЕПХВАДЗЕ    

 Эдмонд всегда рисует

На уроке рисунка наш учитель Эдмонд Каландадзе работал вместе с нами. Тогда еще не было термина «мастер-класс», во всяком случае у нас, но это было не что иное, как настоящий мастер-класс в исполнении блестящего рисовальщика на протяжении трех лет, пока я у него учился. Но это не значит, что Эдмонд проводил мастер-класс только в этот период. Он делал это регулярно в течение всей своей преподавательской деятельности.

                                  Джованни Вепхвадзе. Автопортрет в 17 лет. 1966

Он рисовал на большом формате обнаженную фигуру в натуральный рост. Огромный фанерный планшет, к которому была прикреплена бумага, стоял рядом с натурой и Эдмонд совершал чудеса рисовального искусства. Ученики, наблюдая за его работой, старались ему подражать, каждый как мог, в силу своих возможностей.

Эдмонд рисовал типографским камнем и вместо резинки пользовался хлебной мякотью. Поэтому, изо дня в день, кто-нибудь из учеников шел за хлебом и покупал две буханки. Одна буханка шла на еду голодным и уставшим от работы студентам, а другую Эдмонд использовал в рисовальных целях.

Однажды я присутствовал при такой сцене.

- Сергей, - спрашивает низким басом студент Саша Коган, - ты купил хлеб?

- Да, я купил две буханки, - отвечает студент из Сухуми Сергей Цвижба

 - А где хлеб?

- Эдмонд покушал, -отвечает Цвижба.

- Как, две буханки съел? – удивляется Коган.

- Нет, - успокаивает его Цвижба, - одну буханку покушал.

- А другую? – волнуется Коган.

- Другой рисовал, - говорит Цвижба.

- Как, Эдмонд хлебом рисует? – вновь удивляется Коган и сам же добавляет испуганно таинственным голосом, - Эдмонд чем угодно рисует.

С тех пор прошло много лет. Коган уехал в Израиль и устроился художником на фарфоровую фабрику.

Цвижба уехал в Сухуми и, чтобы кормить семью, имеет маленький земельный участок, где выращивает овощи.

А Эдмонд остался в Тбилиси.

Хотя Эдмонд преподавал у нас рисунок, тем не менее, он много времени уделял разговору о живописи. И хотя мы его работ не видели, по той причине, что он их не выставлял и в мастерскую к себе не приглашал, тем не менее попали под влияние, если не его живописи, но его разговоров о ней. Если говорить в двух словах, то, чем ярче, тем лучше.

Согласно концепции Эдмонда, земляные краски употреблять не следует. И все живопись должна писаться кадмиями и кобальтом.

Должен сказать, что слушая его беседы о живописи и наблюдая, как он рисует, я представлял некое сочетание рисунка Микеланджело с живописью Тициана. Хотя тут же вспоминал, что великий венецианец, в основном, употреблял земляные краски, но этот факт я приписывал его эпохе, когда химической промышленности еще не было.

Но, наблюдая, какую живопись в исполнении своих студентов, и каких художников прошлого и настоящего восхваляет Эдмонд, нетрудно было догадаться, что за живопись была ему по душе, и чего он хотел от нас.

Я, в отличие от многих в нашей группе, придерживался семейных традиций и не попадал под влияние той живописи, которую восхвалял и пропагандировал Маэстро.

                                         Джованни Вепхвадзе. Уголок художника. 2007

Но в то же время я не мог не восхищаться его рассуждениями о нашей профессии. Я внимательно слушал все его беседы о рисунке и живописи, и рад, что мне удалось многое запомнить из того, что он говорил. При всей своей стойкости и непоколебимости, однажды и я решил как-то попробовать написать одну работу в его духе.

Как раз  в то время у нас в классе сидел молодой натурщик по имени Ашхен,  в черкеске на голубом фоне. Я написал его в несвойственной мне манере и цвете. Когда Эдмонд увидел эту работу, он меня похвалил и сказал, что это первая и единственная моя работа, которая ему понравилась и, наконец-то, я сделал то, что можно назвать настоящей живописью. Мне же моя работа не нравилась по той простой причине, что она была не в моем духе.

Во время очередной «чистки» я вместе с другими студенческими работами записал и ее.

Я не знаю, был ли Эдмонд удовлетворен успехами своих студентов в области колорита. Скорее всего, нет, и об этом говорит его последняя отчаянная попытка приобщить своих студентов к цвету.

В один прекрасный день, придя в наш класс, Эдмонд предложил:

- Давайте покрасим все наши мольберты, тумбы, подставки в разные цвета.

Посмотрите, они все такие скучные в цвете и не живописные. Пусть все в этом классе будет цветным и ярким.

Дважды нас уговаривать не пришлось. Мы сразу принялись за работу и в тот же день вся наша профессиональная мебель стала не только цветной, но и разноцветной. Не только мольберты и тумбы мы покрасили в самые яркие цвета, но и классный шкаф. Такого цветного класса не было в истории всех художественных учебных заведений. Эдмонд был доволен, да и студенты тоже. Просто пару дней невозможно было работать в нашем классе, поскольку масляная краска медленно сохла.

И тут я вспомнил один анекдот.

Когда было принято постановление об озеленении Кутаиси, то взяли и все дома в городе выкрасили в зеленый цвет.

Не знаю как раскрашивание классной мебели повлияло на наши колористические способности, но я, как видно, не надеясь на подобный эффект, для большей надежности одну крашеную тумбы утащил домой, где она у меня по сей день стоит в мастерской и, если не оказывает влияние на колорит моих картин, то, во всяком случае, напоминает о том эпизоде и колористической инициативе нашего педагога Эдмонда.