Жизнь и служение Автандила Варази

(к сорокалетию  со дня смерти 3 марта 1977 года)

Обычно он начинал работать с раннего утра. Зимой, когда светает поздно, зажигал голую лампочку, свисавшую с обшарпанного потолка, каждый раз отмечая про себя, что надо бы смастерить какой-нибудь абажур, хотя бы из того, что  имеется под рукой. Обстоятельно натягивал холст на подрамник,  раскрывал мольберт, долго раскладывал кисти. Потом присаживался к холсту на низкий табурет на трех ножках и намечал первые контуры. Писать по утрам он привык еще с тех пор, когда жил на Верэ, в большой, шумной родительской семье, где очень раннее утро было единственным временем суток, когда ему ничего не мешало.

 Автандил Варази родился в 1926 году в Тбилиси. Отец, Василий Варази был видным ученым, специалистом в области физиологии и биохимии. На Кавказе вообще, а в Грузии – в частности, а может, и в особенности, любят кичиться родовитостью. Послушать, так получается, что чуть ли не каждый второй здесь – князь. Конечно, подобные претензии бывают оправданными не всегда. С фамилией Варази, имеющей древние византийские корни, в этом смысле все в порядке. Это, в данном случае, важно. Потому что, несомненный аристократизм очень высокой пробы был одним из факторов, определивших особенности личности Автандила Варази и его судьбу.

 Авто рос в обстановке, когда в их гостеприимный дом, как близкие друзья и свои люди, запросто приходили Михаил Джавахишвили, Захарий Палиашвили, Дмитрий Аракишвили, Константин Гамсахурдиа... Да и в самой семье искусство культивировалось. Здесь много читали и говорили о прочитанном, обсуждали спектакли и фильмы. Из окон квартиры, выходивших на улицу Перовской, часто звучала музыка, не только с граммофонных пластинок, но и в живом исполнении. В семье каждый играл на каком-нибудь музыкальном инструменте. А мама будущего художника – Елизавета Гаспарян, как вспоминают, вообще музицировала просто замечательно. Она также неплохо рисовала и, видимо, довольно рано заметила склонность маленького Авто к этому занятию. Впрочем, сначала, как и многих других мальчиков из тбилисских интеллигентных семей того времени, Автандила водили учиться играть на скрипке. Сам он через много лет иногда с улыбкой говорил, что в музыке у него были успехи, и учителя пророчили ему большое будущее. Одной из визитных карточек зрелого творчества художника станет образ разбитой скрипки, который будет в разных вариациях повторяться от одного произведения к другому.

 Первым учителем рисования Автандила был тбилисский художник Леонид Потапов. Он отправил рисунки мальчика на всесоюзный конкурс в Москву, где Варази присудили специальный приз за лучшую иллюстрацию к лермонтовскому «Мцири». Но награду – набор акварельных красок – из Москвы так и не прислали. Потому что началась война.

 В каком-то смысле, очевидное признание и, одновременно с этим, отсутствие материальных подтверждений такового было крестом Автандила Варази всю его жизнь. Принято считать, что широко известным он стал после того, как блистательно сыграл главную роль в знаменитом фильме Георгия Шенгелая «Пиросмани». Это не совсем верно. После фильма, вышедшего на экраны в 1969 году, о Варази, действительно, заговорили миллионы людей, в том числе, и весьма далеких от искусства. Но в среде художников, как и среди любителей изобразительного искусства, имя Автандила Варази было не просто известно, а гремело задолго до того. Он постоянно принимал участие в весенних и осенних выставках, которые проводились в Голубой галерее на проспекте Руставели. В отличие от коллег, приносил обычно одну, реже – две работы. Но, как правило, именно они становились, что называется, неформальными фишками экспозиций. Сезонные выставки, которые организовывал Союз художников Грузии, обычно носили отчетный характер и были относительно свободны от идеологии. В других групповых выставках Автандил Варази участия не принимал.

 Рассказывают, что однажды, в начале 60-х годов, была предпринята попытка провести совместную выставку Варази и его друга, яркого тбилисского живописца Льва Баяхчева. Будто бы их общий приятель Алеко Гегечкори предложил организовать экспозицию у себя дома на улице Чонкадзе. Художники отобрали около ста работ. Подготовка шла полным ходом. И в городе об этом знали. Накануне открытия экспозиции туда пришел тогдашний председатель Союза художников Грузии Зураб Лежава, осмотрел работы и категорически запретил выставлять их в какой бы то ни было форме. На квартире Гегечкори милиция оставила наблюдателя. Наутро экспозицию арестовали. Варази вызывали в органы и имели с ним серьезный разговор. Его обвинили в формализме. Говорят, что после этого художник несколько месяцев вообще не брал в руки кисти.

 Тем не менее, представлять Автандила Варази каким-то сознательным борцом с советской системой, чуть ли не художником-диссидентом, как это иногда пытаются делать, неверно. Более того, как ни пародоксально это, может быть, звучит, Варази, строго говоря, не был и жертвой этой системы. Вообще, говорить о нем, как о жертве, мягко говоря, некорректно. Автандил Варази относился к редкой категории очень цельных людей, живущих так, как хотят и считают нужным. На их фоне жертвами представляются все остальные, те, у кого на подобное не хватает сил. За счастье оставаться самим собой приходится платить в любом обществе, при любой системе. Карьерой, достатком, да мало ли, чем еще, вплоть до здоровья и продолжительности жизни. Но это – личный выбор, идущий, в случае, по кайней мере, с Автандилом Варази, от ясного осознания масштаба и серьезности возложенных на него судьбой творческих задач.

 Художник ни разу не писал на заказ. Он не хотел и не мог этого делать. Все люди, изображенные на его многочисленных портретах – это родственники, друзья или близкие знакомые. Он сам говорил, что стремится отразить не только свое видение внутреннего мира того или иного человека, но и собственное ощущение от их с этим человеком отношений. Исключений не бывало. Писать незнакомого Варази не согласился бы. Зато, если хотел написать кого-то, добивался этого. Одна из самых известных его работ – «Портрет букиниста». Изображенный на нем пожилой букинист Лева отказался позировать художнику. Он считал, что, если его нарисуют, он умрет. Тогда Варази написал букиниста по памяти, создав шедевр психологического потрета. Лева же после этого, говорят, жил еще долго.

 Автандил Варази мог позволить себе по несколько дней раскладывать композицию натюрморта, менять предметы местами, смотреть на них с разных углов, при разном освещении. Случалось, что фрукты, которые любил писать Варази, в процессе составления композиции начинали портиться. Иногда оказывалось, что художника устраивает именно такая фактура. А иногда он отказывался от замысла. Но отказаться от того, чобы оставаться в творчества независимым, не мог. 

 В 1960 году Варази заказали оформить экспозицию материалов археологических раскопок в Музее искусств Грузии. Надо было разместить экспонаты в 49 витринах.   Художник занимался этим четыре месяца. Кончилось тем, что директор музея Александр Джавахишвили распорядился запереть его в зале и не выпускать, пока работа не будет закончена. Эту выставку помнят до сих пор. Ее оформление было не мене интересным, чем представленные на ней материалы. Однако, надо ли говорить, что после этого с заказами к Варази старались не обращаться.

 Он был пионером поп-арта в Грузии. Стихи здесь, бывало, росли, в прямом смысле, из сора, как например, в композиции «Мусор». А самое известное произведение Варази этого направления – «Голова быка» – выполнено  из обыкновенных мужских брюк. По легенде, которая в данном случае, похожа на правду, история его создания такова. Художник в весьма нетрезвом состоянии пришел ночью к себе в квартиру-мастерскую, и раздеваясь, чтобы лечь спать, бросил брюки прямо на пол. Проснувшись утром и оглядевшись, он оцепенел. С пола на него смотрела бычья голова – такое причудливое очертание приняли упавшие брюки. Сейчас эти брюки в том же состоянии, пропитанные для твердости клеем, укрепленные на гипсовой доске и кое-где подкрашенные, находятся в экспозиции Музея современного искусства в Нью-Йорке.

 В быту Автандил Варази был столь же свободен. Однажды ему подарили дверной глазок. И он вставил его в дверь своей квартиры-мастерской задом наперед. «Так лучше, - объяснял он. – Придет, допустим, ко мне гость, посмотрит в глазок, увидит, что я дома, и войдет. А если увидит, что меня нет, то он и беспокоиться не станет». Дверь у него не запиралась никогда. На месте, где должна была быть замочная скважина, в двери зияла дыра. Войти в эту однокомнатную квартиру на проспекте Важа Пшавела было легко. По-настоящему сблизиться с ее хозяином – очень трудно. Автандил Варази был замкнутым и довольно мнительным. Хотя, в его довольно многочисленном окружении, безусловно, были люди, которых он искренне любил.     

 Его приглашение на роль Пиросмани было попаданием в десятку. Опять-таки, согласно легенде, Георгий Шенгелая взял Варази на этот фильм в качестве художника картины. Параллельно режиссер будто бы искал исполнителя главной роли. А однажды увидел художника в коридоре киностудии, и его будто осенило. Варази наложили грим, режиссер посмотрел на него, и вопрос был решен. Было ли так на самом деле, сегодня можно, наверное, узнать у Георгия Шенгелая. Но делать этого не хочется, а хочется верить в красивую историю. Факт, что в фильме «Пиросмани» Автандил Варази выступает в качестве и художника-постановщика, и исполнителя главной роли. И то, и другое он делает филигранно. Иногда приходится слышать, что в этой роли Автандил Варази просто остается самим собой. Мнение спорное, но, даже если принять его, созданный им образ гениального художника-самоучки оказался общеприемлемым. И сегодня Нико Пиросмани, о котором, на самом-то деле, мало, что известно, в сознании множества людей ассоциируется именно с ним. 

Авто Варази  в последние годы жизни и Джованни Вепхвадзе. Из личного архива семьи Вепхвадзе

 Автандил Варази был необыкновенно привлекательным человеком. Часто обаяние прямо-таки выручало его. Однажды, вечером 1 мая к родственникам Варази пришел его товарищ Альберт Дилбарян, известный тбилисский художник Дилбо, и рассказал, что Авто находится в милиции. Оказалось, что их двоих, а заодно и их друга Ниаза Диасамидзе, которого тбилисцам представлять не надо, арестовали за то, что они отмечали День солидарности трудящихся в не принятом тогда формате – шли пьяные по улицам, Варази размахивал снятым с какого-то столба красным флагом, а Дилбо и Нияз выкрикивали стихи Маяковского. Вскоре двух последних отпустили, а Авто за дерзкий нрав не просто оставили, но и пообещали выбить все зубы. Родные Варази, естественно, бросились в милицию и увидели там такую картину. За накрытым столом сидит задержанный Варази и весело кутит с дежурными по отделению. Оказывается, когда, в ответ на очередную язвительную реплику Варази, дежурный снова пообещал ему выбить зубы, художник достал изо рта протезы и сказал, что выбивать-то, собственно, нечего. Этот обескураживающий жест так тронул сотрудников милиции, что они тут же организовали хлеб-соль, а, когда за задержанным пришли, отпустили его со всеми возможными почестями.  

 Зубные протезы Автандил Варази носил уже в 40 лет. Их ему изготовил брат Леван, по профессии – врач-стоматолог. Зубы художник потерял из-за сахарного диабета, которым страдал с молодых лет. Об этом не все знали, потому что образ жизни Варази был мало похож на тот, какой обычно ведут при таком заболевании, но он был очень больным человеком. Автандил Варази умер 3 марта 1977 года. Первая персональная выставка художника состоялась в Тбилиси через два месяца после его смерти.