Журнал "PostKlau"

ЮННА МОРИЦ

                                                       

                                                       

«ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ!»

   Когда мужской человек подарил мне карманный фонарик, свет которого так слепит, что подонки с мерзавцами падают в обморок, – все было очень дешево, но не было почти ничего.

   Однажды я вышла в город с английским лордом, а на всех магазинах, аптеках, кафе, ресторанах, кассах воздушного флота, где все было очень дешево и было все-все, – висят в роскошных оправах огромные объявления на русском и на английском: «ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ!», «ЗАКРЫТО. ВХОД ВОСПРЕЩЁН. ОБСЛУЖИВАЮТСЯ ТОЛЬКО ИНОСТРАННЫЕ ДЕЛЕГАЦИИ!», «ТОЛЬКО ДЛЯ ГРАЖДАН КАПСТРАН! ПРЕДЪЯВЛЯЙТЕ ВАЛЮТУ ШВЕЙЦАРУ ПРИ ВХОДЕ!»

   Лорд улыбнулся загадочно: – Когда мои предки жили в колониальной Индии, они добирались до Лондона поездом и пароходом. Однажды они спросили начальника станции: «А когда же наш поезд отправится в путь? Мы ждем уже полтора часа». И начальник станции ответил с поклоном:

   «Ваш поезд отправится, как только вы пожелаете. Мы ждем, господа, и готовы давно!..»

   – Как всем известно, – лорд продолжал не спеша, – потом мои предки бежали из Индии поездом и пароходом в Англию, которая после Индии показалась им крошечной и катастрофически тесной для постоянного проживания. Тогда очень многие впадали в отчаянье, разорялись, сходили с ума, кончали самоубийством. Но мои энергичные предки продали драгоценности, а деньги и кое-какие высокие связи вложили в успешное дело и дали детям очень хорошее образование, ведя достойный вполне, но не расточительный образ жизни. Ну, если у вас тут все «ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ», я пришлю вам достаточно лордов, чтоб вы могли предъявлять их у входа швейцару. Замечательная идея!..

   И он прислал. Не все они были лордами, но все – докторами философских наук. Все подряд, даже химики, физики, математики, архитекторы, не говоря уж об историках, искусствоведах, лингвистах, юристах. Ученая степень у них такая, одна на всех, PhD – философии доктор.

   И вдруг разрешили мне «разрешисты» выехать – впервые в жизни! – за нашу границу-храницу, на замечательное международное мероприятие в Кембридж по приглашению Шекспира и его компании. Сперва очень долго по этому приглашению пытались всучить кого-то другого, но Шекспир и его компания наотрез отказались.

   Наконец я пытаюсь купить билет и вылететь в Лондон, без которого нет никакого пути мне в Кембридж. А в продаже билеты есть, но «ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ» и только за их замечательную валюту, мне такую валюту иметь – строго запрещено по закону, и, если я преступлю закон, меня арестуют!.. Шекспир и его компания шлют из Лондона мне билет в оба конца.

   Но дальше – всякая очередь на аэродроме делится на две, исходя из качества паспорта и паспортного гражданства. «ГРАЖДАНЕ ПАССАЖИРЫ, ЖЕЛАЮЩИЕ ВЫЛЕТЕТЬ НАШИМИ РЕЙСАМИ! В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ОФОРМЛЕНИЕ И ПОСАДКА НА САМОЛЁТ – ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ. ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ ЖЕЛАЮЩИХ ОБСЛУЖАТ В ПОСЛЕДНЮЮ ОЧЕРЕДЬ, ЕСЛИ ХВАТИТ МЕСТ». У меня, естественно, паспорт не иностранный. Три раза мне не хватает мест. На четвертый день я вылетаю, до конца замечательного мероприятия в Кембридже остаются одни сутки, и меня в Лондоне на аэродроме, вероятно, уже никто не встречает, трое суток встречали, перестали надеяться. Как же я доберусь до Кембриджа, если плюс ко всему по жизни так вышло, что у меня – топографический идиотизм, никуда не могу добраться по карте?..

   Место мое в самолете оказалось рядом с молоденькой индианкой, на руках у которой был крошечный мальчик изумительной красоты, в ползунках с блестками. Он сосал из бутылочки молоко смуглого цвета и как бы спал, одновременно играя и разговаривая на преджизненном языке. В самолете было много индусов с башенками невероятно красивых тканей на голове, башенки этих тканей были украшены жемчугом и разноцветно сверкающими камнями, очень похожими на самые настоящие драгоценности. И все индусы были с маленькими детьми, некоторые – с двумя и тремя, у которых на маленьких детских головках тоже были такие прекрасности. Они гуляли с детьми по проходам, сияя божественными улыбками. А дети сидели у них на руках, покачиваясь, как сказочные ветки деревьев, на которых растут, например, золотые яблоки, жар-птицы поют и катается жемчуг небесной росы.

   Стояла зима, сугробная, метельная и с морозцем. А рядом со мной индианка была в серебряных ремешках на босу ногу, и голый живот ее цвета оливок мелькал между складками сложно-струистой одежды из прозрачного шелка. С улыбкой нездешней прелести она обратилась ко мне и сказала нечто невероятное:

   – Не сомневайтесь, вас очень ждут на аэродроме. Когда самолет приземлится, идите за мной, только не отставайте, в такую погоду мы ходим быстро. Я приведу вас туда, где вас очень ждут.

   Заметьте, она не добавила к этому «И не спрашивайте, откуда я все это знаю»!.. Потому что я знала прекрасно – откуда. И она это знала.

   Когда самолет приземлился, объявили: «В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ВЫХОДЯТ ГРАЖДАНЕ С ИНОСТРАННЫМИ ПАСПОРТАМИ! ВСЕ ДРУГИЕ ПАССАЖИРЫ НАШЕГО РЕЙСА ОСТАЮТСЯ И ЖДУТ НА СВОИХ МЕСТАХ!»

   Индианка взяла мой паспорт, и ее шелковые одежды, ритм походки, качания головы и укачивания ребенка включили меня в поток иностранцев-индусов и вывели из того самолета, ритмически охмурив стюардессу, проверявшую паспорта.

   На аэродроме в Лондоне пропускали в первую очередь граждан безупречных капстран. Граждан Индии пропускали не в первую очередь, но не в последнюю. А в последнюю очередь пропускали известно кого… Когда меня наконец пропустили, индианка к тому времени успела снять с багажного эскалатора два чемодана – свой и мой, которого в жизни она не видела, да и я бы его не нашла среди множества точно таких же, если б не золотистая ленточка, мной привязанная для узнаванья.

   Шла индианка так быстро, что я задыхалась, еле-еле за ней успевая, да и скользкая была под ногами дорога, то крутая – вверх, то покатая – вниз.

   – Вот люди, которые вас очень ждут, – сказала она. – Вы никогда их не видели, но это Шекспир и его компания. Не волнуйтесь, все будет прекрасно!.. Вы только представьте себе, как прекрасно все это будет! – И она улыбнулась мне на прощанье, сияя любовью, которая – высшая тайна и высшее знание.

   Шекспир и его компания вовремя привезли меня в Кембридж, за три часа до скончания того замечательного мероприятия. Но этих часов мне хватило вполне для чудес Книготворения и Рисункописания.

   На обратном пути я везла какую-то штучку, без которой не мог работать компьютер ученого в глухой российской глубинке. Ученый был всемирно известен, а у него эта штучка сломалась, и компьютеров здесь тогда не было почти что ни у кого, исключая, естественно, иностранцев. И вот один всемирно известный ученый попросил меня провезти эту штучку для другого ученого. Обожаю такие всемирно полезные штучки!

   Еще на обратном пути я везла себе книги, которые были простительны ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ! Книг было очень много, тридцать два килограмма, в коробчатом клетчатом мешке на колесах.

   – Это что же у вас там такое? – спросил таможенник.

   – Книги, – я говорю, – книги, художественная литература.

   Таможенник был начитанный, он заглянул в мешок и увидел, что литература там, действительно, вся художественная… Но, пока он раздумывал, что со всем этим делать и как со мной поступить, мимо прошел лорд и хладнокровно покатил мой мешок с книгами – как свою кладь, своей иностранной ногой, в башмаке ручной работы, толкая мою художественную литературу к выходу в город, где я была ему благодарна за такую находчивость в чаплинском ритме!..

   Совсем не то поразило меня на Западе, что там всё есть и всего очень много. Одной вещи там не было начисто, вот этой: «ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ!»

   Страна моя грохнулась вдребезги, подстелив под себя соломку, в которой была эта страшная мина: «ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ!». Образовалось общество с очень общественным мнением ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ. Для этого общества и для его иностранцев наступили чудесные времена, но образ, как говорят теперь – имидж, нашей страны среди иностранцев почему-то так сильно ухудшился, что надо теперь платить иностранцам же за его улучшение.

   Иногда я спрашиваю у того чемодана, что индианка сняла с багажного эскалатора на лондонском аэродроме Хитроу:

   – Откуда она узнала, что ты – мой? Можно читать мысли. Но тебя в моих мыслях тогда не было, это я помню точно.

   – Я сам ей сказал!.. Золотистой ленточкой. Меня в твоих мыслях не было, но ты в моих мыслях была.

   – А не стать ли нам с тобой иностранцами, чтобы цену свою повысить, чтоб улучшить свой образ, «имидж» – и здесь, и там, и там-сям?.. – я его спрашиваю.

   Он хохочет всеми гармошками, всеми листьями Книготворения и Рисункописания, которые в нем хулиганят. А мимо бежит собачка со всеми подробностями, такая себячка с дамой.