Журнал "PostKlau"

Андрей Бабицкий(Донецк)               

                   Христос до и после времени

Чем дольше я живу, тем больше меня приковывает к себе история Христа. Все чудеса, Им явленные - они от любви, а не от желания явить свою силу, чего не понимает большинство толкователей.

Он, наоборот, желал среди людей скрыть свою природу. Что Ему, сотворившему мир, чудо? Так - чихнуть и прокашляться. В Его силах закрыть этот мир одним движением воли. Но Он не имел силы, хотя является абсолютной силой, пройти мимо страждущего, чтобы не оказать ему помощь, нарушая тем самым правила конспирации,

Любовь лишала Его беспристрастия и способности держаться нейтралитета. Собственно, уже пережитая Им смерть - это сознательное зачерпывание времени ради того, чтобы время тоже стало категорией вечного.

Меня называют левым, но это не так. Я - православный христианин, который желает, чтобы проклятье, наложенное на человека - неотвратимость добывать хлеб в поте лица своего - не считалась преодолимым методом неуемного стяжания хлеба.

Чтобы каждого вдохновляла жить одна прекрасная история про Господа, ставшего человеком для того, чтобы взвалить на себя бремя ветхого Адама, испытать искушение сбросить это бремя в виду мучительной и позорной смерти, и преодолеть отторжение от своей человеческой ипостаси с помощью любви к такому несовершенному и недоделавшему себя, но являющемуся продолжением Божества человеку, влекущему своим упрямством, а не верным направлением, бремена правды и вечности.

Так любят детей, отдавая за них по капле жизнь и здоровье. А Ему хватает силы любить каждого, ибо все дети. И отсутствие у них разума не препятствие для любви, а, напротив, дополнительная причина.

Я думаю,что Всеблагой и Всемогущий ограничил Себя любовью - Он поставил Себя в зависимость от созданного Им. Это очень напоминает родительскую любовь - ребенок может легко разрушить мир своих родителей. Так и Господь доверил человеку все Им сотворенное - и земли, и леса, и воды, и планеты, поскольку все это Он создал для человека. Если человек справится, значит, и Господь был уж не так уж не прав, когда изобретал наше хитрое, помойное, равновеликое Ему племя.

Я объясню. Многие из нас почему-то решили, что вещи и их свойства имеют над нами тотальную власть - что помимо нас они обмениваются выгодой, что они презирают наши низменные интересы, что они существуют в механической сцепке, где человек предусмотрен только как обслуживающая величина. И это нельзя поменять, поскольку у вещей есть своя непреодолимая логика.

На самом деле, Христос дал вам власть над всякой вещью, только вы и наделяете ее смыслом. Если вы решили, что "деньги решают все", так оно и будет по вере вашей. А если вдруг вам показалось, что в отношениях между людьми важны иные вещи, о которых Он вам говорил, то вы устроитесь иначе. Все в ваших руках.

Между тем, ларчик открывается очень легко. Господь есть любовь, и в управлении большими массами людей без нее нет никакой перспективы, обойтись только функциями компетентности, профессионализма, менеджерского таланта невозможно.

Правитель должен быть не менеджером, как утверждают наши растревоженные предстоящими выборами друзья, а человеком, в котором сочувствие и понимание тягот жизни, которыми полнится жизнь его соотечественников, набирают особенную высоту. В его деятельности элементы любви важнее, чем навыки стреноживания успеха. А любви научают семья, родина, церковь и Господь.

И патернализм - это прекрасно! Общество - не машина, а живое тело, и движение ему задает любовь, которая и впрямь очень напоминает внутрисемейные отношения. Просто пронизать любовью огромную страну сложнее, чем узкое сообщество близких людей, любить которых не долг и работа, а естественное движение души. Для этого нужен специальный человек. А верные настройки величины и частоты шага способны решить проблему получения хорошего результата только в переменной движителя фабричного конвейера…

Надеюсь, что я открываю страницу, на которой многие захотят расписаться.

Собственно, наше либеральное сообщество, ведомое духом и буквой западной пропаганды, без всяких колебаний тиражирует все бесчеловечные клише политического расизма.

 Так будем честны в выводах все – и они, и мы: Ребята! Ваш взгляд на нас лишен сочувствия и желания понять наше инобытие. Мы же жалеем вас, потерявшихся на просторах цивилизации, частично утративших свою человеческую сущность и способность жить по заповеди: «Возлюби ближнего своего как самого себя». Мы, конечно, так и не сумели пока внести в опорные государственные конструкции вами разведанные смыслы бережного отношения к человеку, но вы его распространили только на своего, а мы на всякого. В нашем сознании уже давно сложилась неведомая вам христианская нравственная магистраль – человек везде человек. Поэтому мы Европа, а совсем не вы.

Три авраамические религии, которые принято сближать общей верой в авторитет священного писания, очень разнятся между собой. Две из них - абсолютно родственные по духу политические религии - мыслят об обустройстве земного. Они так приняли завет. Иудаизм и ислам.

И только одна, отговорив себя от земли, верует о душе.

Иудаизм, нагруженный историческими и самоприглашенными бедами, сверстал себя до лоскутного одеяла, земли обетованной, с которой, тем не менее, начнется заново и восстановится небо; ислам, перехвативший флаг, рассчитывает на обращение всей планеты.

                     Василий Поленов. Христос. Фрагмент картины "Христос и грешница"

Христос, махнув рукой, идет спасать одного, заблудшего. К чему ему планета?

Свой ислам есть и у христиан. Америка. И, наверно, так коротко сразу о трех - это немыслимое самодовольство.

США - это даже не реинкарнация СССР, это чистой воды троцкизм, понимаемый как идея тотального царства правды, насаждаемой из ее земного представительства.

Сэм Харрис в переписке с Ноамом Хомским утверждает абсолютный нравственный приоритет убийства из истинного этического основания. При этом он не подвергает ни малейшему сомнению ту аксиому, что Америка, нанося удары по злу, имеет на это высшее соизволение, ибо она и есть земное воплощение и царство добра. Не просто не подвергает, а даже не ставит об этом вопрос, поскольку оно вмонтировано в систему рассуждений как неопровергаемое очевидное. Хомский указывает на то, что граница между произволом и этикой неочевидна, но делает это как-то не очень отчетливо.

Ну и, конечно, никто из них не задумывается, как далека логика геополитики, на которой строится вся деятельность государственной машинерии, от того, что в христианской цивилизации принято понимать как этику.

В геополитике Христос, как облаками, раз и навсегда затянут границами, зонами интересов, поясами безопасности, торговой логистикой, союзами с неправыми ради себя и прочая. Земные вещи не производят этики вообще, но в троцкизме производят. То есть американцы считают себя идеалистами на том основании, что часто якобы действуют в ущерб собственному благополучию во имя справедливости. Это как раз и есть троцкизм той самой чистой воды.

Я верую в Христа, но ведь и дремучая старая ведьма с подругами, сделавшие церковь по соседству своей деревенской дискотекой, нацистская полиция против бессмысленных простоволосых молодок, тоже веруют. И что,наш Христос - один и тот же? Я, может быть, тоже, как и они, - кажусь кому-то поношением Христа - как они мне. Для того и нужен дикий французский хохот. Чтобы никто не осенял себя истиной, чтобы ужас встретиться с тем, кто усомнится в твоей правоте, всегда сгонял тебя с насиженного места.

А вообще, ребята (уж извините за фривольность), жизнь - это небо с колодцем в облака, где заседает борода Бога. Не спускаешься, но взлетаешь, поддерживаемый под локти услужливой челядью из первого ангельского чина.Плохо только, что у сущностей промежуточного (и не только) мира - воробьиный юмор: отпускают во время полета и хохочут, глядя, как ты падением измеряешь пространство в обратном направлении.

Вообще-то, христианская идея - она принципиально левая, поскольку материальные успех и благополучие, достигнутые обманом и эксплуатацией, считает заведомо греховными. И призывая к нестяжанию и любви, полагаемой в основание и общественных отношений тоже, она в принципе имеет в виду справедливое устройство общества, но точно знает, что оно недостижимо. Это вера беспредельного, но и вполне обыденного, знакомого всем, мужества, и трагического смирения в рассмотрении неизбежности, рока, довлеющей силы нашей греховной природы - эта вера ставит человека перед недостижимостью идеального в пределах земной жизни, утверждает любовь Господа, помещенную раз и навсегда в человека, как безначальное начало, обнимающее каждого со всех метафизических сторон - до и после времени, на самые вечные веки.

Немного православного талибана в ваше мироощущение.

А с чего бы собственность священна и ненарушима? Господь обзавелся на момент смерти одной принадлежавшей ему всецело вещью - крестом и прилагаемыми к нему гвоздями, которыми было пробито Его тело.

В мире нет ничего ненарушаемого, кроме субстанции, которую нельзя взять в обрамление человеческого закона - Его любви и вашей. Все остальное находится в постоянной зоне риска и служит поводом привязать вас к вашей страсти иметь в этой жизни полноту, достижимую только за ее пределами.

Просвещение, будучи само ходячим простодушием, надуло атеистов, предложив им вместо мрачной, антигуманной картины мира, продуцируемой логикой атеизма, сугубо религиозную, беспричинно позитивную веру в то, что человек благостен в начальном исполнении - от природы. С чего, почему животное, ведомое инстинктами, испытывающее голод, желание властвовать и доминировать, владеть лучшим должен быть добр, непонятно. Вмонтировать моральный закон в зародыш человека может только какая-то внешняя по отношению к человеку сила.

Тем не менее, атеисты вместо Бога взяли человека как меру вещей и сильно просчитались. Освободив ему руки, разрешив ему переделывать мир по собственному усмотрению, они заложили основу современной цивилизации, которая что в большевистском изводе, что в англо-саксонском кончаются, натолкнувшись на непреодолимое сопротивление материала.

А потому, что этот мир был придуман и построен Кем-то по-настоящему разумным, Который, не ограничивая нашу свободу, все же встроил защиту от дурака в созданную Им реальность. Не для того, чтобы интерьер оставался неизменным, а чтобы Его возлюбленные, но плохо оснащенные разумом (ибо разум по Его произволению они выбирают себе сами) чада не угробили друг друга сразу и навсегда, дорвавшись до механизмов тотальной люстрации бытия.

                                                Николай Ге. Христос в Гефсиманском саду

Мы любим Господа не за Его страдания, которыми он списал наш первородный грех, как это понимает Католическая церковь, которая множество веков трактовала смерть Христа в традициях римского права - как юридическую сделку. Господь отдал силам тьмы жизнь своего сына, а они, взвесив жертву и найдя ее весьма недурственной, аннулировали в своем гроссбухе долги ветхого Адама.

Мы ужасаемся страданий и мечтаем об их скорейшем преодолении. Не надо объединять церковь, молельный дом и мечеть с законом. Вера настаивает на своей правде, какая бы она не была, но смех предлагает наладить контакт между вашей неоспариваемой истиной и ее агрессивной профанацией

Мы любим Христа за воскресение, за то, что он собственной смертью выражает смерти глубокое презрение. И воскресает именно поэтому - чтобы явить истину, что смерть властна только самой себе, а жизнь Ему и его любимому творению.

Выпуск февраль 2017

Copyright PostKlau © 2017