Анатолий Казаков 

               Одинокая лампадка деревни(6)

Обнимаемся с Иваном Сергеевичем Носовым, и я неустанно дивлюсь их схожести с отцом. А он будто и узнал мои мысли: « Я, Толик, когда на праздник какой выпью, болею очень, совсем негодная водка ныне стала, а отец, главное дело, покрепше был. Как бы много ни выпил, утрецом подымется и работает хоть бы чего, крепше нас старики были, чего тут говорить». 

Уезжал Иван на велосипеде, и я с огромной благодарностью смотрел вслед этому воистину замечательному человеку. Евдокия Андреевна, словно чуя мои мысли, проговорила: «Ваня – то красивше, чем отец его, больно он выруцил меня весной. У меня ведь три мешка картошки осталось, так он по мешку мне в Ардатов на велосипеде свозил, и я быстро продала». 

Проводив Ивана и вернувшись в дом, Евдокия Андреевна, нажарив мяса, прямо заставила меня досыта поесть: « Долго тебе ехать до Братска, а в дороге какая еда у тебя будет. Не ешь эту современную еду, а ешь мои пироги, здоровый доедешь до дому. Сейчас чего не жить, а предкам нашим досталось», и опять Евдокеюшка моя любезная ударялась в воспоминания о том, как моя бабушка Татьяна Ивановна Куванова, ходила за сто двадцать километров в город за солью и крупой…  

Наступил день отъезда, Евдокия Андреевна, пока собирали вещи, держалась стойко, а как всё было собрано, села и расплакалась: « Всё, опять одна». Тяжело в такие моменты у нас обоих на сердце, знаю, что ни за что не поедет со мной в Братск. Помирать, когда приспеет пора, давно надумала на родной земле. Такова правда жизни, поэтому как могу, пытаюсь успокоить родного человека, хотя какие тут могут быть утешения, разве только неустанная вера в Бога, только она и крепит наш разум и слабые тела. 

Печалило меня и то, что как мы её с Иваном не уговаривали купить новый телевизор, Евдокия Андреевна ответствовала так: « Там не годное всё кажут, лучше молиться буду».  Поклонившись старинным образам и дому, уже переходим в резиновых сапогах бродом речку Леметь и поднимаемся на святую гору. Несу большую сумку, в которой мешок сушёных яблок, килограмма два чеснока, купленные и освящённые в Дивеево иконы с образом светильника земли русской Серафима Саровского. Большую корзину яблок я, по наставлению тёти, ещё вчера отнёс в дом Евгения Ивановича Молодцова. 

Ох, милая святая гора! Сколько помнишь ты? По преданию здесь проходило войско царя Ивана Грозного. Красуется на горе этой величественный храм Живоначальной Троицы. И стены его 1725 года постройки ещё стоят, напоминая людям о величии нашей православной веры. Бывало, настигнет засуха, берут старухи иконы, детей малых да к храму путь правят, упадут на колени и творят молитвы у святых стен вместе с молодой порослью. И что же? А то, что и польётся долгожданный дождичек, напоит растущий святой хлебушек да картоху - выручальщицу.  Разумеется, и деревенский погост здесь же. 

А сколько  на этой самой горе каталось по зиме ребятишек, и продолжалось это многие лета. Прибегали ребята после такого катания с изодранными штанами, и мамани их знамо дело поругивали, ведь работы в деревенском обиходе завсегда с явным избытком, а тут приходилось штаны штопать, но в этом деле им бабушки помогали. А заштопав штаны, уже эти же сами мамани улыбались, вспоминая свою юность. Ведь человек старится только телом, так уж сотворено нашим Создателем. 

Посередь горы отдыхаем, неспешно любуемся на Божий мир, молимся на храм.  А Евгений Иванович уж идёт и встречает нас своей удивительно доброй улыбкой: « А я  гляжу, гляжу, нет их, куда пропали». Перевели мы дух с Евдокией Андреевной да с Евгением и Ниной в их дому о вечной суетности жизни побаяли.              

Отведал немного выставленного на стол Ниной холодца. Вкусный он, и будь покой на душе, непременно съел бы всё, что лежит на тарелке. Но душа заранее трепыхается, чует, что скоро расставание с родным человеком. Растёт простое, но вместе с тем и сложное понимание того, что если бы не Евдокия Андреевна, не побывать бы мне здесь, в Лемети, и ведь это так. Скрыл навернувшиеся было  слёзы, к счастью, моего волнения вроде бы не заметила тётя, и, словно выручая меня, Евгений Иванович в который уж раз восклицал: « Эх! Вот ведь куда с кех пор заехали, Сибирь ваша бесконечная какая – то. Леметь и Братск самой жизнью побратимы давно стали». 

И это не было преувеличением, ибо много ныне на братских погостах лежит дорогих для нашей памяти Леметских земляков, но много, слава Богу, и по сей день живут и здравствуют у нас в Братске. Подъехал водитель Игорь, с ним и предстояло мне править путь до Арзамаса. Обнимаю, враз ставшую такой согбенной, Евдокию Андреевну. Волнение овладевает каждой клеточкой организма, а надо бы не показать это тёте, ведь она сердешная как ещё и на ногах – то держится. 

Грузим сумки в машину, Дуня моя хоть и расстроена, но по - матерински довольна, что отправляет меня с гостинцами, на глазах у обоих словно по команде полились ручьём слёзы: « Всё, Толька, одна остаюсь», и Нина как и в прошлые разы моего приезда говорит: « Не тирань парня в дорогу». Машина медленно набирает ход, а я всё гляжу на удаляющиеся сердешные фигурки. В Ардатове подъехал обняться на прощание Владимир Иванович Молодцов, трогательно всё это… 

По дороге в Арзамас Игорь рассказал мне, что ныне они засеяли пятьсот гектаров пшеницы, и весь урожай уже купил Арзамас, правда, вторым сортом пойдёт, но хлебороб не скрывал своей радости. В Лемети бывший председатель и агроном Саша Носов (родной брат Ивана Носова) каждый год засевают пшеницу. Конечно, с былыми посевами это не сравнишь, но хорошо, что остались такие люди. Игорь же у них в страду работает на комбайне.  

После разлуки с дорогой Евдокией Андреевной целебно было слушать мне речь доброго шофёра: « Вот люди в города рвутся, а что там в этих клетках жить. У меня домина, скот выращиваю, мясо продаю. Здесь хорошо, тихо. Когда в город приезжаю, думаю, как бы скорее в деревню, красота ведь у нас». Игорь и посадил меня на поезд, спасибо тебе, дорогой хлебороб. 

На вторые сутки пути по нашему вагону разместили детскую футбольную команду из Красноярска. Заняли они по России шестое место. Оказалось, у них травмировали двух лучших игроков, и сделано, по их словам, это было специально. Планировали же они занять четвёртое место. Тренеры их водили кормить в ресторан. Оказалось, ели они там на гарнир порошковую картошку и совершенно не наедались. 

Угостил их Дуниными пирогами, сказал, что испекли их в русской печи, дети, улыбаясь, ели пироги, а один мальчик так и вовсе удивил, сказав: « Русью Матушкой пахнут». 

Пролетели сентябрь с октябрём, за это время в нашем храме повесили привезённую мной большую икону с образом батюшки Серафима, и наша замечательная прихожанка Лидия Каськова сказала, что именно этот образ являлся ей во сне, и Серафим Саровский на её вопрос, когда же у нас построится новый  храм, отвечал, что храм будет, и будет он кирпичный. Отдал настоятелю нашего храма отцу Георгию Афонский ладан, подаренный благочинной Екатериной. Улыбаясь батюшка сказал: « Сегодня же на службе, буду его использовать». Иконки поменьше подарил Лидии и её мужу Виталию, ну и, конечно же, не забыл подарить и Александре Егоровне Сухоруковой, которая теперь каждый раз, зайдя в церковную библиотеку, целует икону, где изображён сгорбленный любимый всей страной наш старец Серафимушка. 

Радовало мою грешную душу, что за пять тысяч километров от Лемети, у нас в Сибири в нашем храме «Преображения Господня», есть три постоянных прихожанки, родом из Лемети. Это моя мама Анастасия Андреевна, её родная сестра Мария Андреевна и Анна Ивановна Куванова, последняя уже на протяжении восемнадцати лет,  раздаёт причастившимся просфирки и поит святой водичкой.  Настало тринадцатое ноября, в этот день умерла моя бабушка Татьяна Ивановна Куванова, в этот же день родился мой старший сын Виктор, и наконец в этот же день было восьмидесятилетие со дня рождения моей дорогой  Евдокии Андреевны Кувановой.

Конечно же, звоню, и в трубке слышу родной тётин голос: « А чо, Толик, живу, тут в Ивана Молодцова дом беженка поселилась, Ириной зовут, с украинских мест она, теперь мне повеселее. На печи у меня лежит, хворает, я её лечу. Дров купила, может жить будет, не знаю. Добирается в Дивеево, молится». От таких слов настроение моё пошло в гору, как же: ведь общение с живым человеком - это ж радость. 

На конец месяца, когда сижу и заканчиваю рассказ, снова звоню, оказалось, что Ирина пожила в деревне всего неделю и уехала. Евдокия Андреевна говорила: « Сейчас ведь всем газ подавай, удобства. Вот и убегла, хоть и дров купила. Никто не хочет жить в деревне». Я было подумал, что если поселился верующий человек, то в деревне на божественные праздники будут затепливаться уже две лампадки, но, к глубокому моему сожалению, этого не произошло. 

По - прежнему каждую субботу и воскресение зажигается Дунина лампадка, и Господь помогает ей сердешной творить каждый Божий день молитвы. И пока эта лампадка зажигается, жива деревня. Но когда случится неизбежное, всё равно будет жива, ибо у Бога мы все живы. А я, положив трубку телефона на стол, плача словно дитя малое, шепчу: 

« Если на земле добро и зло. Если на земле любовь и смерть. Если на земле тебе не повезло. Если на земле дано терпеть, То возьми тепло, идущее с икон. То возьми преданья деревенских слов. То возьми земной родителям поклон. То возьми молитвы вечный зов. В этой жизни сложности кругом. В этой жизни гнёт нас суета. В этой жизни успокоит дом. В этой жизни есть и красота. Нам бы только верить во Христа. Нам бы только праведно идти. Нам бы только истину в уста. Нам бы только отчее нести…»

Copyright PostKlau © 2016