Журнал "PostKlau"

  Анатолий Казаков 

                                Молчун

Классический вариант сельской жизни: каждый житель словно на ладони. Ничего не утаишь и не скроешь. Потому и прозвища у всех были в самую точку. Его все звали молчун. Он не был глухонемым. Просто однажды возвратился в деревню к своей старенькой матери с войны в Чечне. И замолчал. Сыночка своего Евдокия Ивановна родила позднёхонько. Замуж никто не предлагал, да и некому было. Вот и вздумала Евдокия поехать подальше от дома, где и прижила дитя. Никто ее не осудил, лишь посудачили слегка, а потом всем селом полюбили ее мальчонку. Дивились имени, недоумевали долго: «И надо же, какое имя сыну дала — Пересвет!» Она ответствовала: 

- Где-то в книжице вычитала, понравилось имечко.  Вот и появился в деревне мальчик Пересвет Панкратович Евдошихин. Отчество мать у деда взяла. Что поделаешь, завсегда в деревне чудили. Бывало, идут бабы в обед коров подоить, а там Пересвет. Дал хлеба коровушкам, со всеми добродушно побаил. Бабы его ласково Пересветушкой называли. По головушке погладят, всплакнут украдкой. И, казалось, небесные лучики солнышка рождали на землице какие-то необыкновенные надежды. Ах, детство, ты бываешь сложным, но все равно прекрасным. Немало деревенских мальчишек во все века забирали при любой власти на войны. На том и стоит великая Русь, на своих защитниках. Только не все возвращались с войны. Мать поначалу расспрашивала сына: «Пересветушка, как там, на войне, худо было?» Сын молчал. И только раз: 

- Мама, война — это страшно. Много людей гибнет. Самое обидное, если бы мы дружнее были… — и замолчал.  Больше мать не спрашивала, и все понемногу привыкли к его молчанию. Из города часто приезжали друзья и звали парня на работу, но напрасно. Мать частенько, вытирая пыль, перебирала награды сына: два ордена мужества, медаль «За отвагу», и при этом той же тряпицей смахивала слезы с красных глаз. Пересвет, похоже, наслаждался деревенской жизнью. Бабы втихомолку жалели его, судачили о переживаниях, что испытал парень на войне, и что повлияло на его головушку.  А Пересвет часами пропадал в березняках. С просветленным лицом возвращался, бывало, с полной корзинкой молоденьких подберезовиков по тропочке к дому. Один и на рыбалку ходил. Встанет в четыре утра и идет к заливу. Забрасывал спиннинг. Возвращался загадочно счастливый. А из мешка выглядывали щучьи головы. Садился на табуретку, сделанную своими руками, пил смородиновый чай. А матушка, разложив щук на полу, удивлялась, глядя на хищные головы рыб: 

- Ох, сынок, как удалось выловить эдаких?   И неприминет угостить свежей рыбой и теток, и соседей.  Сын понимал, что матери нелегко с ним, молчуном, но ничего с этим поделать не мог. А когда выходил на улицу, недоумевал, как это парни, мужики болтают без умолку, переливают из пустого в порожнее? При этом тошно ему становилось. Как-то гуляла на селе свадьба. Три дня подряд. Чего не гулять, столы от закусок ломятся. Жареными молочными поросятами закусывают, самогон течет ведрами. Женился Женька, местный парень, что учился в военном училище. Друзья из города понаехали. А у ворот дома стоит корова и мычит. Выходит один из городских: 

- Чего мычишь-то? — и прогнал. 

Через какое-то время хозяйка взялась ее искать. Видит, на улице ее кормилица неподалеку стоит и печально смотрит на хозяйку. Та ласково позвала, и корова, как собачка, помчалась к ней. Соседи поняли, корова к дому родному принесла полное вымечко молока, а ее чужак грубо выгнал. Да не только этому свидетелями стали люди на свадебном гулянье. Жила на селе девушка Лиза, доярка, полная такая, местные парни ее не жаловали. А на свадьбе Женьки один ухажер из города сумел уговорить девку-то.   Прошло время, появился на селе еще один маленький житель. Парня Игорьком назвали. Родители Лизы смирились, куда деваться? А городской отец не ведал, что его дитя растет. Да если бы и знал, все равно не показался бы. 

Так уж произошло, похожими сложились судьбы Пересвета и Игорька. Без отцов оба росли. Видно судьба потянула их друг к другу. Мальчонка сдружился с Молчуном. А когда в доме Лизы появились то щуки, то грибы от Пересвета, она волновалась и улыбалась своим несбыточным мыслям. Нет, понимала, конечно, что некрасива, и не посмотрит Пересвет. И то хорошо, что мальчонка к нему липнет. А Пересвет незаметно для себя самого стал помогать родителям Лизы, немощным совсем, по хозяйству. 

Помнил, как мать надрывалась на тяжелой работе, все одна да одна, все одна, да одна. Однажды повалилась от усталости, а мальчик бегал вокруг: 

- Ты чего, мамочка?   И сам волоком из последних силенок затаскивал вязанку во двор. В доме Лизы он поправил забор, проводку поменял. И пошел бабий гул по деревне. Как это мол, как это Лизке удалось захомутать Молчуна. Невест на селе много и все бегом за Пересветом. И достойные были, а тут…   До Елизаветы доходили разные толки, и она гнала прочь отчаянные мысли. Может, и правы люди, умом тронулся Молчун, как понять-то его? Приведет парнишку, посидит немного и уйдет. Не к ней же он ходит? Но вспомнит, как смотрит Молчун на ее сына, душа тает. Меж тем бабы на селе, похоже, рассердились не на шутку. Веруся, что бегала за Пересветом, уговорила свою подругу устроить «темную» Лизке. Как только та пришла в телятник, внезапно погас свет, и подруги, предварительно подкрепившие свою решимость спиртным, набросились на Лизу. А Лиза, хоть и могла одним своим ударом отрезвить обидчиц, неожиданно разрыдалась как маленькая. Женщины опешили. Скоро все узнали, что нет никаких отношений меж Лизой и Пересветом. 

А мальчонка, так, по сердцу пришелся.  К началу зимы у всех домов аккуратно сложены поленницы дров. Уж раздавался кое-где в подворье тревожный поросячий визг, повествуя о том, что поедят нынче земляки свеженины.  Ребятишки гогоча, носились по улице. В это время в местной церкви крестили родители детей, как и полагалось по многовековому укладу жизни. Со всей округи к церкви сходился православный люд. Помолиться, отстоять службу, очистить душу. Тут и венчали. Под вечер молоденький снежок неспешно спускался на землю-кормилицу. А воздух такой, что хочется что-нибудь сотворить, и силы у молодых деревенских жителей столько, что прут и прут, не зная удержу…   

Лиза с Игорьком только вскипятили самовар. Вдруг стук. Игорек, быстро соскочив с табуреточки, побежал открывать. В сенях показался Пересвет, в руках он держал живые цветы. У Лизы в ту минуту все поплыло перед глазами, она чуть не потеряла сознания.  Какой же он все же, какой же он все же этот момент нашей непростой жизни!

Картина Геннадия Шаройкина "Ремонт крыши" 2013