Анатолий Казаков

Отцова телеграмма

         Анатолий Спицын с молодости и до самой пенсии проработал на заводе отопительного оборудования токарем. Настали такие времена, что  перестали платить зарплату работягам. Эти девяностые годы сделали рабочую Россию согбенной нищей старухой. А ежели у кого из руководителей разных уровней и осталась какая никакая совесть, то их быстро вытесняли или убивали наглые молодые подонки. Вот в такое время и получил пятидесятилетний мужик Анатолий срочную телеграмму от отца, живущего в Кемеровской области. Что, дескать, приезжай, сынок. Занеможил совсем отец твой.

Отец, Семен Авдеевич Спицын был не из слабых. Прямо чудо богатырь. Всю войну проработал на шахте. Хоть и просился на фронт, но для шахтеров была бронь. Так с шахты на пенсию и ушел, но был еще довольно крепок. После смерти жены стало Семену Авдеевичу скучно одному в дому. Часто в голову лезли мысли о сыновьях:

- Где же вы мои соколики ясные?..

И что же делать было Анатолию. Ведь денег-то даже на дорогу не было. Кое-как, с грехом пополам, наскребли. Но путь из Сибири в Сибирь дался непросто. Мыслям Анатолия не было удержу:

- А ну как с отцом совсем худо? Че тогда делать? Денег только в оба конца, и те отдавать надо…

И вот, она привычная, такая родная до сердца, калитка. Остановившись возле отчего дома, Анатолий, глубоко вздохнув, закурил. И почему-то медлил, не шел в дом. Вдруг дверь распахнулась и показался отец. Хоть и было ему за семьдесят, выглядел свежо. По-богатырски сложенное тело, весь отцов дух, как и прежде, был силен и бодр. Отец, подойдя к сыну лишь на миг всплакнув, крепко обнял Анатолия, да так, что у родного сыночка, тоже отнюдь не слабого мужика, затрещали кости.

- Ну здорово, сынок! С приездом значит тебя!

И улыбаясь во весь рот с какой-то хитринкой в глазах, глядел на сына. В конец растерявшийся сын только и вымолвил:

- Ты чего, батя? Телеграмма ж была, будто худо тебе!

                             Игорь Кравцов. Отец и сын

Отец, обняв сына, пригласил его в дом. Войдя в отчее гнездо, Анатолий остолбенел: за шикарно накрытым столом сидел его родной младший брат Сергей с которым не виделся он более пятнадцати лет. Все трое мужиков, обнявшись по-мужски, заплакали.

Рушилась страна, власть все время переиначивалась в родимой сторонушке. И все время казалось, что кондовая Россия безвозвратно уходит. Но посреди всего этого действа в одном из домов этого поселения стояли отец и два сына. Анатолий, немного придя в себя, только и смог вымолвить:

- Ты чего, батя?

Отец, помягчевшим голосом говорил:

- Совсем мне без матери скучно стало. Свет белый не мил стал. Я без ее не живу, а то и только кажись что живу. Встану, попью молока, и в шахту. Я ить ишо работаю. Много, видать, наши предки в меня силушки вложили. Пенсию получаю. Оман Тулеев, губернатор наш, для нас, кто в тылу, во время войны добывал для страны уголь, добавку у президента нашего вытребовал. Хороший мужик, много чего для рабочих делает. Нам кемеровчанам повезло, ей-богу. И вот верите, сыновья, все есть на столе: одна сковородка мяса, одна котлет, но не это главное. Душа же ведь у человека имеется, а тут прям как Господь услышал – Сергей в отпуск нагрянул. Ну понятно, радость в доме, стали мы о тебе, Толя вспоминать. Вот и надумал я тебе такую телеграмму дать. Ты извини, конечно, за беспокойство это нешуточное, но а без этого мы все втроем вряд ли бы еще увиделись! А!

И засмеялся. На столе и впрямь всего было достаточно. Выпив домашней самогонки, хорошо перекусив, Анатолий поведал о теперешней жизни в некогда благополучном Братске:

- Никогда бы, батя, не подумал, что такой бардак будет. Зарплату не платят, а работаем. Некуда деться. К тебе ехать прямо беда, с миру по нитке собирали, а у тебя вот че.

И уже, слегка захмелев, улыбнулся:

- Надо же, как повидались!

Сидели допоздна, хорошо, по-русски, по душам говорили. Заснули, когда ночь перевалила за вторую половину. А утром сыновья ощутили, как в детстве о себе отцовскую заботу. Они и не пытались препятствовать папе, понимая, что ухаживание это за сыновьями шибко пользительно для теперешнего жития старика. На столе опять было полно снеди: спеченная в духовке большая курица, жареные яйца, картошка в мундире, запотевшие бутылочки первача. «Ты когда успел, батя? Ложились-то вместе!» - спросил Анатолий, только-только разодравши глаза. Семен Авдеевич опять улыбался во весь рот:

- Да говорю же, еда в доме есть!

И опять вспоминал добрым словом Омана Тулеева.

- Я ведь, сыночки мои, еще в себе силушку-то чувствую. Вот только тоска по матери изводит. Ну, давайте к столу!

         Неделю кряду прожили сыновья у отца. «О боже, как же хорошо-то было!» - вспоминал после Анатолий. Провожая сыновей, отец напутствовал их такой простой шахтерской речью:

- Мы ведь с вами, сыночки, боле не увидимся. У вас семьи, да и время такое ненадежное, беспутное. Ниче не понять, куды все идет. Я, конечно, счастливый человек - вот вы у меня по правильному пути живете, и жену Лизавету любил и буду до смерти любить.

И вдруг неожиданно качнувшись и оперевшись на изгородь, заплакал:

- С малых лет в шахте до старости проработал. Сколько раз погибнуть мог – и не сосчитать. А вот выжил! Другое испытание принял, женушку потерял. Бывало, как она меня ждала! Это ж не высказать, не вышептать невозможно. Это все в нутрях в тебе заложено. Меня одно теперя на Земле держит – повидал вас, слава те Господи.

И вдруг, загадочно посмотря в небо, отец, как бы молясь, совсем не похожим на него голосом заговорил:

- А она ведь мне помогает, мать-то ваша! Че не то надумаю, она будто бы и побронит меня. А обижать ее я разве посмею…

         Спустя много лет встретил я Анатолия Спицына в аптеке, надо сказать сильно посещаемое это заведение стало в последние двадцать лет. Так вот, сразу узнали друг друга. Оказалось, что пережил Анатолий инсульт. Половина тела отказала служить, но организм, слава богу, справился. Но вот другая напасть приключилась. Признали братские врачи рак в паху. Поехал в Иркутск – оказалось, доброкачественная опухоль, удалили. «Теперь живу на пенсии, тринадцать тыщ получаю» - говорит Анатолий. С нетерпеньем спрашиваю про отца, и вот, что я узнал – дожил Семен Авдеевич до восьмидесяти лет. До семидесяти четырех, что уж совсем было диво, работал в шахте.

- Похоронил я отца, здоровый он у меня был. Ух здоровый!

Выпуск февраль 2017

Copyright PostKlau © 2017