История простой человеческой любви.

Андрей Алехин. Дрова привезли. 2007

Нет на свете таких бед, которые не в состоянии

был бы превозмочь народ, если он правильно

и в соответствии со всем ходом его исторического

движения  и духовного согласия организован и нацелен.

В.Я. Курбатов.

Да, история простой человеческой любви. Да, ничего особенного. Но она случилась, и тут уж, как говорится, тут уж…

И опять сюжет банален: два парня и одна избранная ими девушка. Сергей, Петр и Светлана учились в одном классе. В их сибирском поселке жизнь текла, как и во всей стране, примерно одинаково. Но когда наступил 1993 год, все в раз оборвалось. Два предприятия, кормившие поселок, закрылись, люди подались кто куда. Умирать стал поселок не по дням, а по часам, а то даже и по минутам. Заколоченные окна в домах уже давно никого не удивляли. Пьянки, семейные разлады, драки были настолько частыми, что уже никого давно не удивляли. Ибо человек без работы опускается моментально. Сергей с Петром к тому времени  в одной части отслужили в армии, а придя в родной поселок, сразу бросились к Светлане. Света выбрала Петра, он побоевее был. Сергей, конечно же, досадовал, но это жизнь… Уже была назначена свадьба и Сергей должен был быть у них свидетелем, но Петр вдруг завербовался куда-то и уехал. Лишь по слухам стало известно, что подался он за большими деньгами, со Светой же почему-то поссорились. Сергей колол во дворе дрова и думал: «Петр уехал, и хоть поругались они со Светой, она ведь его выбрала». Но что-то мешало, что-то томило его, тревожило. Дома их со Светой стояли совсем неподалеку и Сергею, чтобы не видеться с подругой друга, приходилось уходить рано на работу. Возвращался же поздно. Оказалось, что в его умирающем во всех смыслах поселке, потребовался газорезчик. Он резал на заводе металл, его же предприимчивые сверстники отправляли в Китай все, что было из железного на заводе. Платили Сергею хорошо, но надоело ему видеть, как одноклассники жиреют на глазах. Его мама и папа работали на этом заводе. «Теперь же все оборудование все равно разворуют, и ничего с этим не поделаешь,» - думал Сергей. Стал продавать металлолом сам, ибо другого способа помочь матери с отцом не было. Стало получаться неплохо, купил грузовую машину, но постепенно от их поселкового некогда процветающего завода остались одни голые бетонные корпуса с дырявой крышей. Сергею приходилось постоянно успокаивать родителей, говоря, что все равно бы разворовали, что так устроен нынешний мир. Родители постоянно пили успокоительные, вспоминая о том, как было раньше, как они славно трудились. Привыкнуть к нынешней действительности они не могли, ибо были воспитаны просто честными людьми. И вот уже пункт приемки металлолома Сергею пришлось закрыть по причине отсутствия такового, но у него уже к тому времени были три машины, деньги, а это давало какую-то уверенность на будущее. Так оно и случилось, купил железнодорожный тупик и стал заниматься лесом, за этими заботами проходила жизнь. Его совсем не влекло к девушкам. Первая любовь не покидала, она сидела где-то очень глубоко в сердце, его совесть по-прежнему говорила ему, что Света выбрала Петра…

Но так устроено Всевышним, если дается человеку свыше много душевного тепла, такой человек будет его растрачивать на других. Видел Сергей, как спивается поселок, а ведь это были те люди, с которыми он вырос. Каждый старик или бабушка были в памяти, и поэтому, когда он купил тупик, то к нему пошли на работу его же родные земляки. У Сергея работали две бригады по погрузке леса и шоферы, возившие лес. Людям платил нормально, не обижал. В заброшенном от теперешней жизни садике сделали ремонт, переоборудовали в Православный Храм. И теперь Сергею грела душу мысль о том, что земляки ходят в церковь. И может так статься, спасают там свои заблудшие души. Вечерами Миргородцев разводил огонь в камине, усаживался в кресло, закуривал трубку и думал о России. Вот и этим вечером, слушая, как весело потрескивают сосновые вперемешку с березовыми дрова, Сергей Анатольевич размышлял про себя: «Нет, никогда, наверное, шибко хорошо в России не жилось, одних войн было столько, что ни один народ не выдержал бы. Язычество, затем князь Владимир «Красное Солнышко» крестит Русь, и слава Богу, что так случилось, ибо сколько русских людей спаслось, благодаря этому подвигу князя. Сколько храмов Божиих по России построено было и какие красивые они, и как только после 17го года руки поднимались уничтожать такую величественную праведность.

Покрепче затянувшись полюбившейся махоркой, Сергей рассуждал дальше: «Да, в советское время работа была, несомненно, много было хорошего вообще, но вот в чем беда, от веры людей насильно отлучали». Ближе к полуночи, засыпая, Сергей вслух проговорил: «Всегда страдающая, непостижимо прекрасная Русь…»

          Как-то за ужином мама вдруг заговорила о Свете: «Ты бы хоть сходил, навестил Свету-то,» и, смахнув слезы фартуком, добавила: «Вдвоем они остались с сынишкой, Петин это ребенок, только он отказ прислал, не мой, говорит, ребенок, только ведь это не самое страшное, мама ведь у Светы недавно померла. Мальчишке 3 годика, а сама она разболелась, постоянно простывает, там на лесопилке доски ворочает пятидесятку, да еще лиственные попадают. Ей ведь, сердешной, дров-то некому наколоть». Сергей слушал маму и не верил собственным ушам: «Как это так можно, чтобы Петр от сына отказался, мама, ну чего болтают-то зря? Петька от мальчишки отказался, может, напраслина это, а?». Мать, сосредоточенно глядя на сына, думала о том, что нет, слава Богу, не забыл ее сын Свету. «Нет, сынок, все истинная правда, за четыре года не появился ни разу, да и мама его Лизавета уж давно объявила, что у Петра другая семья. Я, сынок, почему заговорила об этом», - и немного смутившись, словно не мать она, а робкая девушка, продолжала свою речь: «Светина мама подружка моя была, ты знаешь, а что, как она с того света смотрит и видит, что мы ее дочке в трудную минуту не помогаем. Вот что страшно». И, подойдя к старинным иконам, начала креститься. Покрестившись и присев на лавку, грустно опустила голову. Сергей заметил падающие на фартук мамины слезы. Мать, вдруг поднявши голову, продолжала: «Я ведь, сынок, уже вторую неделю к ним хожу: то воды принесу, печь протоплю, сварю чего-нибудь, она ведь совсем хворая лежит, не поднимается, как бы не воспаление у нее. Врача вызывали, говорит бронхит. Так он запросто в нетопленой избе в воспаление легких перейдет. Я тут у них во дворе взялась сама колоть дрова, две чурки расколола, да вот поясница что-то отказала» , - и виновато добавила: «Вот такая я нынче работница».

Всю ночь мать с сыном не спали. Отец  их, не злобно ворча, поругивал: «Ну чего вы не спите-то? Утром и разберетесь, что к чему. Ночь на то и дана, чтобы силов набраться, а вы как маленькие, все не угомонитесь».

С утра Сергей на работе распорядился, и к Светиному двору привезли целую с верхами, уже наколотых сухих дров машину. Еще три дня он рядился – идти или нет? Приятно было видеть, как радуется мама, а маманя же каждый вечер вещала: «Я теперь, сынок, им печь-то топлю, дров не жалею». И тут же, как это зачастую бывает у русского человека, сникнув, говорила: «Только вот не встает Светлана, слабая шибко». Сергей, быстро накинув шубу, на ходу кинул матери: «Мам, все, собирай Свету в больницу, мальчишка пускай у нас поживет». Оказалось, что у Светы было воспаление легких, и она целый месяц пролежала в больнице. Лежа такая слабая на больничной койке, она вспоминала, как во сне, какими глазами смотрел на нее Сергей, а она вдруг ему: «Вот какая я теперь стала».

Работая раньше допоздна, Миргородцев и не представлял себе, как бывает приятно спешить домой, одаривая мальчугана игрушками, думал, что скоро придет Света и заберет Николку, а он уже прикипел к парню. Мальчуган, разьезжая на большом деревянном коне, вдруг однажды сказал: «Дядя Селеза, а мама говолила, спасибо дяде Селезе за то, что длов пливез». Сергей после этих слов, не накинув на себя даже душегрейки, выбегал на крыльцо. Сердце бешено билось, а весь разум без остатка был полон ею.

Через месяц, робко переступив порог, Светлана обнялась с Марией Антоновной, а бросившегося на руки Николеньку, долго обнимала и целовала. Тем же вечером Сергей пришел к Свете и попросил ее руки. Все тут было: и его робкие признания в любви, и слезы Светы, но, главное, как был рад приходу дяде Селезе Николка.

Да, история простой человеческой любви, да, ничего особенного, но она случилась, и тут уж, как говорится, тут уж…