Журнал "PostKlau"

 Елена Йост

                              Аскольдова могила (IV)

18

Чувствуя себя маленькой обиженной девочкой, которой пообещали яркий воздушный шарик, но, купив его, выпустили в небо у неё на глазах, Алла вернулась в номер. Как была, в сарафане и шляпе, рухнула по диагонали на кровать, не сбросив даже украшенных бусинками и цветочками сандалий. То ли из дрёмы, то ли из состояния прострации её вывел звук гонга, приглашавшего к ужину.

Спустившись в ресторан, Алла неспеша прошла вдоль стоек буфета, заставленного всякой всячиной, и, остановив выбор на курином филе и фруктовом салате, села за привычный столик. Без энтузиазма уничтожая содержимое тарелок, она невольно вскидывала взгляд на каждого проходящего мимо мужчину, но место Аскольда так и осталось пустовать. Уже покидая зал, её внимание привлёк маленький столик на двоих, скрывавшийся от её глаз за колонной: молодая, ярко накрашенная блондинка, игриво поглядывала на своего велеречивого собеседника, в котором даже со спины Алла признала Аскольда.

Чувство, незнакомое ей доселе, распирало изнутри, и это было чувство, далёкое от ревности: Аллочку терзал коктейль из уязвлённого самолюбия, жажды мести и реванша. Так как по натуре была она человеком немстительным, на реванш не оставалось времени да и сил моральных недоставало, к ночи осталась она наедине лишь с уязвлённым самолюбием. Оросив душевную рану остатками всё того же дряненького сухого вина, что пила с Аскольдом, Алла, не включая в номере света, сначала долго сидела на французском балкончике, не замечая того, насколько глубокий вакуум царит в её головке, а потом, сменив сарафан на узкие джинсы и расшитый пайетками топ, спустилась в дискотеку - там как раз начинал программу молодой загорелый аниматор. Дёргаясь под грохочущую музыку в тонких и острых лучах разноцветных прожекторов, Алла со стороны напоминала пронзённую тонкой длинной иголкой яркую бабочку в агонии.

Но не зря в народе говорят, что утро вечера мудренее: Аллочка была немстительна, но... хитрости женской ей было не занимать!

19

Не спавшая почти всю ночь, Алла каким-то образом умудрилась не проспать завтрак. Быстро, но тщательно наведя марафет, заключавшийся в искусно подобранном наряде, состоявшем из белого льняного свободного платья с натуральными, ручного плетения кружевами, оттенявшего загорелую золотистую кожу, плетёных из тоненьких ремешков босоножек натуральной кожи коньячного цвета и выигрышно подчёркивающей её высокую шею причёске, называвшейся когда-то "модели наших бабушек", но популярную, скорее даже у прабабушек и чеховских героинь, Аллочка сошла к завтраку. Аскольда Евгеньевича пока нигде не было видно, что, собственно, было неудивительно: она специально пришла раньше, чтобы не упустить его. По её подносу было понятно, что никакие "сюрпризы" каких-то там Аскольдов никак не могли отразиться на её неизменно завидном аппетите. Затаившись с подносом в руках за одной из колонн, она внимательно наблюдала за входом. Наконец показался ожидаемый объект и, выглядывая кого-то в зале, направился к столику на двоих, явно кого-то ожидая и это явно была не Аллочка. Но это он так думал. У Аллочки на этот счёт было иное мнение и свой чётко разработанный план. Как только Аскольд прижал свой довольно тощий зад к стулу, Аллочка, как ни в чём не бывало, подскочила к столику и, заняв место напротив, затараторила:

 - Доброе утро, Аскольд Евгеньевич! Замечательно выглядите! Море явно идёт вам на пользу! Вижу-вижу по вашему лицу, что прошедший вечер вы провели довольно плодотворно! - и, прищурившись, она заговорщически улыбнулась.

От её натиска Аскольд остолбенел и, не найдя ничего иного, ответил:

 - Доброе утро, Алла!  Да и вы, скажу откровенно, выглядите сногсшибательно!

Самое интересное, Аскольд поймал себя на мысли, что его слова очень далеки от лести, и пристальнее посмотрел на свою приятельницу.

 - Спасибо, Аскольд Евгеньевич, приятно иметь дело с настоящим джентльменом! - ответила Алла очередным "алаверды".********** - А вон, кстати, и ваша вчерашняя знакомая! Давайте пригласим её за наш столик?! - Аллочка уже думать забыла, что столик был не "наш", что Аскольд собирался разделить трапезу совсем с другой женщиной.

Аскольд Евгеньевич повернулся в сторону, где показалась его новая знакомая блондинка, но с удивлением заметил, что и она не одна, а в сопровождении молодого, дорого и стильно одетого мужчины, явно неплохо обеспеченного. Блондинка, проходя мимо Аскольда, даже и бровью не повела в его сторону, продемонстрировав полное к нему безразличие.

 - Да-а-а, - промолвила Аллочка, - не до вас ей, видно, сегодня... - продолжала она посыпать солью рану. - Аскольд Евгеньевич, время-то как быстро летит - послезавтра заканчивается моя путёвка. Продлевать передумала - лучше к тётке съезжу на несколько дней, порадую старушку. Учитывая наличие большого количества соблазнов, трудно сказать, пересечёмся ли мы ещё до моего отъезда, так что... Будете в наших краях - звоните, непременно покажу все самые-самые и достопримечательно-предостопримечательные уголки нашего города!

Закончив тираду Аллочка достала записную книжку и, вырвав из неё страничку, написала крупным красивым почерком номер телефона.

 - Вот, здесь я написала, как нужно звонить: код города, а потом номер домашнего телефона. На нижней строчке - номер мобильника. Так что, звоните, Аскольд Евгеньевич! - протянула листок Алла и, взглянув в этот момент на Аскольда, поразилась произошедшей с ним перемене: это был не вчерашний, весёлый и уверенный в себе Аскольд Евгеньевич. Это был опять тот Аскольд с пляжа, каким она увидела его впервые: терзаемый комплексами маленький человек, Колян, который мечтал доказать самому себе, - и в первую очередь самому себе! - что он  "не тварь дрожащая".

Аскольд Евгеньвич механически взял сложенный листок, убрал в нагрудный карман рубашки. Аллочка же уверенно шла намеченным курсом к одной ей известной цели и с готовностью положила перед ним свою записную книжку:

 - А у вас есть телефон? Впишите его на страничке с буковкой "А"!

Аскольд, блуждая в своих мыслях где-то совсем далеко от этого столика, от завтрака и Аллочки, автоматически заполнил указанную строчку.

 - Ну что ж, Аскольд Евгеньевич, не буду вас обременять своим присутствием - у вас, как я вижу, наметились совсем иные интересы, да и я запланировала кое-какие мероприятия, так что, возможно мы уже и не увидимся до моего отъезда. Успехов вам и хорошего времяпрепровождения! - встав из-за стола,  Аллочка упорхнула, коснувшись на прощание руки Аскольда.

Через день Алла уехала, поэтому не могла видеть, как остатки отпуска Аскольд пришибленно слонялся по бульвару "тенью отца Гамлета". Если два-три дня назад, прогуливаясь с Аллой, он замечал на себе заинтересованные взгляды одиноко прогуливающихся женщин, то теперь все проходили мимо так, как будто он был Человек-невидимка. Через два дня после отъезда Аллы, когда и у него закончилась путёвка,  Аскольд Евгеньевич покинул солнечный, расслабляющий, как снифтер*********** хорошего коньяка, приморский город с пальмами и вернулся в Москву. У него оставалась ещё неделя отпуска.

20

"Тук-тук-тук-ту-ук. Тук-тук-тук-ту-ук" - отстукивали синкопы колёса. Маленькие станции, мимо которых проскакивал состав, успевали только светом одинокого фонаря, как прожектором,  обшарить купе, и вокруг, до следующего промелькнувшего вокзальчика, опять воцарялась кромешная тьма. Навестив тётушку, пожалуй, последнюю из оставшихся родственников, Алла возвращалась домой. Хотя путь был недлинным, тётушка снабдила провиантом, как на Маланьину свадьбу. Или как если бы  Алла совершала многодневный тур по Транссибирской магистрали. Но есть Алла совершенно не хотела. Более того, всякая мысль о еде вызывала неприятное чувство. Спасение пришло утром: на небольшой станции со стоянкой в несколько минут женщина продавала домашний варенец в майонезных баночках. Алла купила сразу три. Такой вкуснятины она не ела, пожалуй, с детства.

Пирожками, так заботливо напечёнными тётушкой, полдничали все попутчики в купе - молодая семья с мальчиком лет трёх и просыпающийся только для перекуса парень-командированный.

 - Ну надо же, именно перед отъездом съела у тётушки что-то не то!.. - сокрушалась Аллочка, объясняя отсутствие аппетита на пирожки.

В разговорах, дрёме и решении судоку(cудоку - яп. головоломка с числами, прим. ред) прошёл день.

"Тук-тук-тук-ту-ук. Тук-тук-тук-ту-ук" - вторую ночь отстукивали ритм колёса, и Аллочка, терзаясь бессоницей, со смехом подумала: "Квадратные они, что ли, колёса эти?!" Далеко за полночь сон сморил и её - "квадратные" колёса сделали-таки своё дело.

 - Граждане, просыпаемся, сдаём бельё, через час прибываем! - чётко, как Левитан************, объявляла проводница, продвигаясь по проходу от купе к купе.

За окном только-только светало. Аллочка чувствовала себя, мягко говоря, неважнецки: голова кружилась, желудок так и не прекращал бунтовать - благо, что был пустым, ведь кроме варенца Алла так ничего и не ела.

На вокзале Алла не стала ждать троллейбус, вовремя подвернувшийся "бомбила" за вполне умеренную плату довёз её до дома.

Из-за недомогания с трудом подняв на свой третий этаж чемодан, Алла еле успела добежать до ванной комнаты - желудок всё-таки вывернуло наизнанку. Умывшись прохладной водой, Алла плюхнулась на диван, прикрыв от слабости глаза. "Опять эта хвостатая рыбка!.. Ну ничего, поймаю тебя сейчас, никуда не денешься!..."  Вся в холодном липком поту Алла проснулась.

 - Так вот ты какая, золотая рыбка! - промолвила вслух от осенившей её вдруг догадки.

21

Аскольд Евгеньевич, отбыв у моря положенный путёвкой срок, вернулся домой. Доволен ли он остался поездкой, нет ли, ответить не мог даже он сам.  Но если бы он заглянул в себя поглубже и честно признался сам себе, то вердикт был бы мало утешительным: все те перемены, которые наметились с просьбой о предоставлении отпуска, развились у моря и помогли посмотреть на свою прежнюю жизнь со стороны, с отъездом Аллочки разом вернулись в исходное состояние. Та же неуверенность в себе, тот же вечный раскольниковский вопрос: "Кто я: тварь дрожащая, или мне позволено?.."  И то же отсутствие ответа, ведь на честный ответ нужно некоторое количество смелости или, хотя бы, вечно недостаточной уверенности в себе.

Выпотрошив чемодан, он засунул его продолжать пылиться на антресоль - понадобится ли он ещё когда-нибудь? Отпуск ещё не закончился, но желание потратить его остаток на кардинальное изменение жизни, хотя бы чисто визуальной её составляющей, пропало, как-только стюардесса попросила пристегнуть ремни. Аскольд Евгеньевич с каждым днём таявшего, как кубик льда, отпуска всё больше и больше становился Коляном. Он, казалось, физически чувствовал эту метаморфозу, и от этого на душе становилось ещё паскудней. Собрав остатки испаряющихся благих намерений, он, всё-таки, сделал решительный бросок в сторону придуманной им новой жизни и, проторчав полдня в торговом центре, сверкающем стеклом и зеркалами, купил себе довольно дорогой, серой шерсти костюм, пару брендовых сорочек, к ним галстук и невероятно и непривычно удобные туфли. Пока ехал в электричке метро домой, представлял, какой фурор произведёт его появление в "конторе". Дальше этих по-детски смешных фантазий он своё воображение не утруждал - крылья у бабочки под названием "мечта" так и не развились в тесном коконе привычной устоявшейся жизни.

До первого после отпуска рабочего дня оставалось всего ничего: заканчивающийся четверг, пятница и два выходных. Неделя, проведённая у моря, казалась уже чем-то из какой-то очень далёкой и нереальной жизни, а об Аллочке он и вообще не вспоминал - какая Аллочка, когда в понедельник свои двери для него откроет  совершенно новая жизнь?!

В пятницу утром Аскольда Евгеньевича разбудил звонок. Подскочив, было, как ошпаренный - неужели проспал??? - с облегчением посмотрел на будильник: можно спать и спать - отпуск! Но звонки не прекращались - телефон настойчиво звал к себе. Сунув ноги в тапочки, Аскольд поспешил в прихожую - телефон по старинке стоял у двери на тумбочке. Сонно просипел:

 - Да, слушаю!

 - Аскольд Евгеньвич? Доброе утро. Это Ольга Андреевна. Наконец-то я вас застала.

 - Здравствуйте, Ольга Андреевна. Ничего удивительного - я был в отъезде. Что-то случилось?

 - Аскольд Евгеньевич, поверьте, мне крайне неприятно, но вынуждена сказать, что вы уволены. В понедельник можете забрать трудовую книжку. И прошу вас, давайте разойдёмся мирно, без выходных пособий и юристов. В противном случае обещаю проблемы с вашим дальнейшим трудоустройством.

Аскольда сначала бросило в жар. Через минуту он покрылся холодным потом.

 - Ольга Андреевна, объясните хотя бы, что произошло??? - теряя над собой контроль, почти в истерике закричал Аскольд. Да так громко, как будто без телефона хотел докричаться до начальницы.

 - Аскольд Евгеньевич, вы сорвали квартальный отчёт. Не знаю, о чём вы думали, хотя, конечно, понятно - об отпуске, но та абракадабра, которую вы сдали в последний рабочий день, не выдерживает никакой ни критики, ни правки. Не смею больше вас задерживать, да и времени на разговоры у меня нет. В общем, в понедельник я вас жду с заявлением об увольнении по собственному желанию. Всего доброго, - и она повесила трубку.

 - Ольга Андреевна!.. Алё!.. Алё!.. - короткие гудки разбудили Аскольда окончательно.

Положив трубку, он отрешённо смотрел на телефон, когда тот вдруг снова зазвонил.

 - Алё, Ольга Андреевна, отбой получился, простите, - но в трубке слышалось только чьё-то дыхание. - Алё! Алё, вас не слышно! - но на том конце провода упорно молчали и, судя по всему, даже сдерживали дыхание, а ещё через полминуты и вообще отключились.

Вернувшись в комнату, Аскольд тяжело опустился на пыльный продавленный диван. Сколько он так просидел, трудно сказать, - время имеет свойство и растягиваться, и сжиматься - но из состояния безвременья его вывел всё тот же телефон.

 - Господи, ну что ж вам всем от меня вдруг понадобилось-то?! - вслух сам с собой заговорил Аскольд Евгеньевич. Как-то по-стариковски прошаркав к телефону, ответил:

 - Да! - но в трубке опять молчали. - Ну не молчите! Хватит уже в ухо дышать!..

И вдруг его осенило!

 - Аллочка, это ты? Ну не молчи же, чёрт тебя подери! Скажи что-нибудь! Аллочка, мне плохо! И у меня всё плохо. Я совсем один! Ну не молчи же, Алла! - в трубке тяжело вздохнули и тихо дали отбой.

Стоя с трубкой в руке, Аскольд смотрел в никуда и ощущал себя мёртвым. Очнувшись, как ото сна, он обвёл взглядом свою тёмную пыльную комнату. "Могила... - подумал он, - Настоящая Аскольдова могила!"

Ветерок из форточки теребил штору и оттого солнечный луч казался стробоскопом, высвечивающим временами пылинки, парящие в воздухе и наглядно демонстрирующие теорию броуновского движения.

А где-то далеко, с телефонной трубкой в руках замерла женщина... "Плохо тебе?! Ты один?!.. А нам хорошо. Нас уже двое!" - подумала Аллочка.

********** Алаверды - слово, зачастую употребляемое для передачи слова другому человеку, также может употребляться в значении «ответный». Например, ответный тост или ответное извинение.

*********** Снифтер -  шарообразный бокал для коньяка, сужающийся кверху, с большой чашей и короткой ножкой. Название "снифтер” произошло от английского слова "sniff” – "нюхать”, так как он сделан таким образом, чтобы человек смог ощущать тонкий аромат напитка. Бокал держали в ладони, чтобы от ее тепла напиток согревался, затем вращали коньяк по стенкам чаши и наслаждались ароматом.

************ Левитан - Юрий Борисович Левитан ( 1914 - 1983 ), диктор Всесоюзного радио, диктор Государственного комитета СМ СССР по телевидению и радиовещанию. Народный артист СССР. В годы Великой Отечественной войны 1941—1945 читал сводки Совинформбюро и приказы Верховного Главнокомандующего И. Сталина, и его голос стал известен каждому жителю СССР. Именно Юрию Левитану, благодаря уникальному тембру голоса, было доверено объявлять о взятии Берлина и о Победе.

Выпуск февраль 2017

Copyright PostKlau © 2017