Юра Дулинский искренне считал себя великим комбинатором и мастером интриги.

Он умело разыгрывал свои партии и не представлял свою жизнь без борьбы, комбинаций, подлянок. Ему постоянно надо было с кем-то сражаться, делать движуху.

При отсутствии движений начиналась депрессия.

От удачно запущенной интриги Дулинский получал настоящее удовольствие, как шахматист от умело выигранной партии.

В этом случае наши интересы совпали.

Я никак не мог забыть Клока. Подсел к Колесу. Обрисовал ситуацию. Владимир Иванович сказал:

-Я человек сильно интеллигентный, но беспредел не люблю. Иди. Я переговорю с Дулей. Он на подлянки мастер.

Я сказал с уважительной скромностью:

-Стоит ли беспокоиться, Владимир Иванович? Может быть я сам?

-Стоит. Можно было бы и войну затеять, но больно уж непрофессионально это: кулаками махать. Мы же не бакланы дворовые. Уработаем его технично.

Протёр пальцем стёкла очков:

-Пусть не беспределит, козья морда.— Вздохнул удручённо, огорчённый поведением шныря—  Предупреждали же его, живи тихо. Нет, сам на член просится.

Дулинский выслушал Владимира Ивановича. Всё понял правильно.

План был утверждён. Главное— нужно было действовать с максимальной бесцеремонностью.

У Клока в кладовке, называемой бендюгой или бендюжкой хранились лопаты и мётлы.

Там же стоял посылочный ящик, в котором хранилось сало, получаемое с мужиков в качестве дани. Кладовка зимой выполняла роль холодильника. 

Арестанты, проходя мимо тумбочки прикалывали- «Что Олежик, лучше изжога от сала, чем головокружение от голода?»

Клок довольно кивал головой, съедал сало с пайкой хлеба, запивал чаем, утром ложился спать и был абсолютно счастлив. Срок шёл. Клок считал, что он ухватил Бога за бороду.

Суть интриги заключалась в том, чтобы подвести дневального под статус крысы.

Виталик несколько дней назад вышел со свиданки. Тумбочка ломилась от продуктов.

Утром, когда Клок спал после ночной вахты, Дулинский зашёл к Гоше.

Угостил его сигаретой, сказал, что получил передачку. Поинтересовался, не может ли он оставить в кладовке свою посылку? Нет ли в отряде крыс?

Гоша донельзя польщённый тем, что ему уделили внимание, отнесся с пониманием. «Конечно оставляй».

Юра в присутствии очевидцев поставил свою посылку на ящик Клока.

Виталик вечером выкрутил лампочку. Ночью Клок занырнул в холодильник. В темноте нащупал посылочный ящик, достал сало, сожрал. Утром, когда он только собирался ложиться спать, раздался тяжелый пронзительный рев:

-Крыса! Бля-яяя!.. Сало сожрала!

*                                                   *                                                 *

Клок,  заслышав вопли и осознав своим ссученым и подлючим мозгом, что они имеют к нему самое непосредственное отношение, сразу же просчитал последствия. Прямо в трусах он  ломанулся на вахту и попросил  закрыть его в БУРе.

Гоша собрал в бараке народ. Поучительно сказал:

- Человек слаб перед искушением. Но троглодитство приводит к жопое...ву.

Молодёжь  одобрительно загудела. Пенсионеры,  как присяжные на суде, сурово кивнули головами.

Юра Дулинский вёл здоровый образ жизни. Не курил. В качестве премии ему передали банку растворимого кофе.

Колесо пригласили к столу.

На столе стояли рыбные консервы, мясо.

Колесо назидательно говорит:

-Во-ооот! Говорил я этой урле,  не надо быть таким самоуверенным. Только ти решил, что уже держишь Бога за бороду, глядь, а он уже держит тебя за яйца.

Виталик прерывает его, передразнивая.

-А почему ви не кушаете, Владимир Иванович? Что вам нехорошо? Вот сало. Риба! Кушайте... Кушайте. Ви же старый арестант, знаете, что в кругу друзей едалом не щёлкают.

Колесо в ответ улыбался смущённой доброй улыбкой. Глаза же в это время оставались цепкими и холодными. Это был взгляд старого каторжанина,  многое видевшего, всё понимающего.

*                                                   *                                                 *

Несмотря на ругань и скандалы Дуля часто сидел у Душмана в проходе. Они воспитывались в одном детдоме.

Серёга под настроение  рассказывал об Афганистане.

-Непонятная страна! Чужая! Зимой мы в ватниках мёрзнем, а они босиком по снегу ходят. Как Асредин!

Все мужики в халатах, баб не видно. А если какая и появится, то такая старая и страшная...что лучше бы её и не видел.

Если судить по тому, что у них продают в лавках, то все миллионеры. На полках- японские магнитофоны, фирменные часы, французские духи.

А сами живут в домах из глины, нищета страшная, у нас дрова покупают. Каменный век. Старики, дети...  По нашим понятиям, убивать их западло, а им гранату метнуть или очередь всадить в шурави– в порядке вещей.

Как-то во время зачистки подстрелили пацана местного с автоматом. А на прикладе три зарубки. Это значит троих наших на тот свет отправил. И появляется такая ненависть, что уже не смотришь, кто перед тобой- баба или дитё. Во время операции открываешь дверь, кинул гранату, пару очередей и дальше.

Там я понял, что добро и зло — это в принципе одно и тоже. Для кого то добро, это зло. Для кого то наоборот.

*                                                   *                                                 *

Через неделю должен был освободиться Вова Москва. Весь срок он не поддавался на уговоры. Как бы к нему не подъезжали и не подкатывались. Говорил, что с однополой любовью завязал.

За неделю до воли он не смог сдержать похоть и развязал. Сначала подкатил к завхозу, но грубый Гоша, измученный простатитом, обругал его матом.

Тогда Вова отдался Лёве смотрящему. Потом к Лёве пришли земляки, весь цыганский табор.

Москва пошёл в разнос. Все выходные он не выходил из кабинета отрядника, превращённый в бордель.

В понедельник утром Гордеев пришёл на службу. В аквариуме с рыбками плавал презерватив. Лёня начал орать.

-Дневальный, почему у меня в кабинете воняет дерьмом?

Если бы он только знал, что там происходило в его отсутствие!

*                                                   *                                                 *

Несмотря на то, что дядя Слава без сопротивления отдал свой министерский портфель Лёве Цыгану, он всё же не был с этим согласен.

Выжидал удобный момент для свержения своего конкурента с пьедестала. Знал, что рано или поздно настанет момент, когда Цыган  совершит ошибку. 

Чутьё не подвело. Ожидание закончилось редким, но весьма поучительным случаем. Трагичным, как  для некоторых блатных, так и козлов.

Ночью измученный сперматоксикозом Сеня подкараулил Валерика Сидорова, шедшего в уборную.

До этого дня Валерик жил мужиком. Вернее мужичонкой. Это был молодой парень, с румянцем на щеках. Из интеллигентной семьи, в которой его баловали и чрезмерно любили. В результате он вырос слабым, трусливым и инфантильным.

Сеня зажал его  под лестницей и вытащив нож приказал снимать штаны.  Валерик от ужаса потерял сознание, а Сеня пыхтя и потея от страсти, предпринял  попытку лишить его девственности. От вожделения порвал уздечку на члене. Кончил. Подтёрся трусами Валерика.

Пригрозил, что если тот проболтается, то его будет насиловать весь отряд, и ушёл. Сидор придя в себя бросил перепачканные кровью и спермой трусы в уборной.

Никто бы ничего не узнал, и скорее всего Валерик стал бы персональным Сениным тихушником, но утром запарафиненые трусы нашёл Гоша.

Поддев их носком ботинка, Гоша глубокомысленно произнёс:

-Мдя-яяя! Одно из двух. Или кому то сломали целку, или кто-то сломал х...

Через пятнадцать минут сидельцы увязали в кучу заплаканного Валерика, трущегося возле него Сеньку и вещественное доказательство в виде трусов. Поднаторевшие на своих делюгах зэки в случае необходимости умели проводить оперативно-следственные мероприятия не хуже оперов из райотделов.

Барак забурлил. Старики кричали «На нож»! Молодёжь вторила - «на фуй!»

Босой, голый по пояс Асредин, как Христос тянул вверх руки: ”Братья, хватит крови!.. Ему в ответ кричали: "В Тамбовском лесу твои братья!”».

Сеня, испуганный реальной перспективой лишиться здоровья, бросив матрас и вещи бегом ломанулся на вахту.

Узнав о случившемся, срочно вызванный на службу пофигист-отрядник, пообещал: "Пусть только выйдет! Я ему едало разобью!"

-Ничего!- сказал дядя Слава.- Выйдет из БУРа, загоним под нары. Пусть выглядывает оттуда, как ондатра. Весь срок, тварь, будет сидеть у параши.

Валерик тут же переехал в петушиный угол.

Дулинский подумал. Сказал:

-Ну вот, и определился с ориентацией.  Раньше звали Сидором,  а теперь назвали пидором!

Асредин вздыхал - «Эх люди! Святейшее из званий, человек, опозорено, как никогда. Опозорен и русский человек»!  Какая тут нах, к маме вениамина может быть духовная гармония!

К Лёве Цыгану прибежал посыльный от Арсена и тот ушёл к смотрящему.

Завхоза Гошу в тот же день сняли с отряда и отправили в Шизо, но не отсиживать, а старшим дневальным.

Эта должность была по настоящему сучьей. То, что на неё поставили именно Гошу, характеризовала его со всех сторон.

Завхозом отряда назначили Витю Власа, полного и ушлого сорокапятилетнего мужика - хитрована, добивающего в лагере десятку.

*                                                   *                                                 *

Именно в тот момент дяде Славе пришло в голову, что именно можно предъявить смотрящему.

Блатные и мужики должны были признать эту предъяву обоснованной. Расклад получался такой. Человек, близкий к смотрящему, по беспределу опустил мужика. Не просто опустил, но и никого  после этого не поставил в курс. Страшно даже представить, что бы произошло, если бы не бдительный Гоша. Тихушник мог зашкворить весь отряд. Или даже всю зону.

Надо было срочно выехать на больничку. В тот же день, когда отряд ушёл в столовую, дядя Слава острым ножом вскрыл себе живот.

Серьёзно вскрыл, до кишок. Лезвие вошло глубоко.  Кровь хлестала через пальцы, прикрывающие рану.

Раньше я видел, как зэки, дуреющие от однообразной тоски глотали черенки ложек, засыпали себе в глаза толчёное стекло. Слышал о том, что ломают себе руки-ноги, надеясь, что положат в больницу, и хоть на неделю, другую они сменят обстановку.

На больничку свозили со всех зон. Там братва могла расслабиться, встретиться с кентами, подельниками и выпить за редкую встречу.

Если зэк калечил себя, другие сидельцы, не вмешивались.

В арестантском мире существовало правило, каждый должен ответить за себя сам. У каждого своя жизнь и он волен распорядиться ей, как захочет.

*                                                   *                                                

Я спросил Колесо -зачем вскрылся дядя Слава?

-Запомни!- Сказал Колесо. - В нашей жизни, если хочешь остаться среди людей надо идти до конца. Помню в 53-м , на  Сусумане суки порезали воров. А воры, кто остался жив, ночью взорвали аммонитом БУР, где прятались суки,  человек семьдесят. Воров постреляли, но суки тогда   долго собирали в мешки  кишки и куски мяса.

А Славе, в душу плюнули. Недоверие выразили, и он за справедливостью  поехал. Колесо показал пальцем в потолок. -К людям! Сколько тюрьма стоит, все самые насущные вопросы решали на больничке.

Через две недели, дядя Слава, вернулся. Привёз маляву. Цыгану дать по ушам. Арсена предупредить.

Дядя Слава снова лёг на своё место.

*                                                   *                                                 *

Начальство по данному случаю приказало провести собрание. Пришёл замполит.

Зэки вяло и неохотно рассаживались на табуретках. Шушукались. Вяло переругивались.

Из кабинета вышли офицеры. Наступила тишина.

Отрядник, грозно осмотрел контингент.

Лекцию читал Влас. Одним глазом он косился в лежащие перед ним мятые листки.  Долго рассказывал о текущем моменте, осознании вины, новом миропонимании. Употреблял  выражения  - перестроечное мышление, нравственные мучения, публичное одиночество.

От его благостной физиономии веяло раскаянием, душевной

благоустроенностью, надеждой на перемены. Голос звучал убедительно, с мягким придыханием. Таким тембром брачные аферисты располагают к себе женщин. Человек опытный сразу поймёт — это прохиндей. Верить ему нельзя, поскольку хочет воспользоваться вами или обмануть.

Замполит довольно кивал. Гордеев рассеянно ковырял у себя в ухе металлической скрепкой.

Лекция удалась. Но  картину испортил Асредин.

Он поднял руку. Спросил.

-Гражданин замполит, а правда, что среди руководства МВД  педерастия в положняк?

Влас поперхнулся речью. Отрядник стал пунцовым.

-Ты метлу придержи Астрединов. Что буровишь? В БУР захотел?

Замполит встрепенулся.- Ну-ка, ну-ка! Какие у вас имеются факты?

-Ну как же, граждане начальники!- Не унимался Асредин,  разворачивая журнал «Огонёк»- Вот что пишет свободная демократическая пресса:

«Наркома НКВД Николая Ежова обвинили не только в работе на иностранные разведки, подготовке терактов против руководителей партии и государства, но и в гомосексуализме. На суде в 1939 году Николай Иванович признал только гомосексуализм - и умер честным большевистским педерастом».

-Отставить!– крикнул замполит. Вытер вспотевший лоб клетчатым носовым платком.

-Вы на органы не клевещите, осужденный— строго сказал он— Нефуй читать про всякий гомосексуализм. Мы изжили это позорное явление. А если вы этого ещё не поняли, посидите в изоляторе — поймёте.

*                                                   *                                                 *

Колесо потом говорил:

-Я в 53-м  освобождался.  В лагере с ворами кушал. С Васей Дипломатом, Моисёнком, Цыпой. В Ростове-папе сидел в 60-м году, когда сбили самолёт шпиона...этого, как его...

Колесо задумывается вспоминая-... А-аа! Паулюса. В тех местах я не видел ничего сильно плохого...

Проезжал крытую через Елец - всем ворам «пипец», где в бараний рог гнули воровскую масть, а заодно всех арестантов, которые попадали под горячую руку. Там видел много всякого, но уже ничему не удивлялся.

В своей жизни я встречал даже польских воров, но нигде я не огорчался так сильно, как здесь! Чтобы барыгу смотрящим на отряд ставили, это не-еееет! Какой Лёва положенец? Только прибыл с этапа, трюмиловок сам не пробовал, ничего еще не видел.

Хочешь звания, корону воровскую? Не вопрос, а только выстрадать надобно – через буры, шизняки, крытки! День летный, день пролетный! Да в браслетах, да при плюс пяти в одной рубахе, да постоянно «бери метлу в руки!» С уговорами, и дубиналом!

В Златоусте ломали воров, а хозяином «Усольлага»  был генерал - майор Сныцерев. Уж так он лютовал! Сколько судеб переломал! Как его не завалили, ума не приложу!

Привезли на «Белый лебедь» всесоюзного вора, Васю Бриллианта. Кумовья так душевно его встретили, что он за почки держался.

А в январе 1986 года приехал к Бриллианту очень большой мусор  из центрального аппарата МВД СССР и предложил ему занять пост заместителя министра МВД СССР

Но Вася Бриллиант сказал: -«Я не хочу быть первой сукой страны» и умер, не сломленный мусорами.

В этот момент Колесо и сам был похож на легендарного законника- высохший, со впалыми серыми щеками, в роговых очках с толстыми линзами.

*                                                   *                                                 *

Ко мне зашёл, Саня Могила. Побренчал чётками. Бросил между делом.

-Сегодня смена хорошая. Ты вечером шизняк навестить не хочешь? Там вроде клиент твой прячется?

Дневальный изолятора с красной повязкой на рукаве открыл нам  кнопкой железную дверь.

-Здорово, братела! – приветствует его Саня.- Бикса подмылась??

Шнырь улыбается краешком рта:

-Всё в лучшем виде, Санёк. Даже с мылом.

-Ну тогда готовь ей шлёмку с дыркой!

С лязгом –раскоцалась дверь. Клок испуганно вскочил с корточек.

-Вы чо, братва?

Саня зайдя к нему сзади, вытянул из штанов сетку, накинул её на шею бывшего шныря. Тот повалился на колени, захрипел, лицо налилось свекольной багровостью.
Жаркая волна ударила мне в голову. От возбуждения затряслись руки. Я ударил его тростью по голове. Клок упал на пол, кровь потекла по лбу. Я несколько раз поддел его голову ударом ботинка. Клок закатил глаза.

Саня спросил, -подох что ли?

Наклонился, прислушался к дыханию. - Да нет, живой. Петушить будешь? Или обоссым?

Злости у меня уже не было, ноги налились свинцом.

-Ладно Сань, пойдём. Я скотоложством не увлекаюсь.

*                                                   *                                                 *

Крысы живут стаями, помогают друг другу, защищают и при возможности, забирают с собой раненых. Но когда все опускается на уровень элементарного выживания, если они попадают в "неволю", где им угрожает опасность или голодная смерть, крысы также как и люди, поедают друг дружку.

Советская власть применила этот метод на деле и занялась "перековкой" преступного мира, стараясь превратить в животных. Людей помещали в замкнутое пространство в и создавали им невыносимые условия содержания.
Выживали только самые сильнейшие и подлючие, которые в жизни уже не боялись ничего, ни ножа, ни нового срока.

Асредин завёл себе крысу. Это была не обычная помойная тварь с  облезлым хвостом, а декоративная. Зверёк выглядел, как аристократ. У него была красивая, слегка шершавая на ощупь вьющаяся шерсть.  Очень нахальные глазки- бусинки. Звали- Антон. Асредин звал его Тошка.

Крыса очень быстро привязалась к Асредину, и целыми днями сидела у него на шее или на плече. Это был очень чистоплотный зверек, любящий самостоятельно ухаживать за собой. Крысы вообще необычайно умны и сообразительны.

-Вот!- Говорил Асредин- закроют меня в БУР, а Тоша будет мне таскать грев.

-Ты смотри!- Подначивал его Дулинский,- чтобы твой крыс у меня пайку не крысанул, а то попадёте оба по беспределу!

 Продолжение следует.....