Журнал "PostKlau"

  Александр Фитц. «Грусть утрат и зыбкая надежда справедливости» (ред. – о сборнике научных статей и воспоминаний, вышедших в Московском издательстве "МСНК-Пресс”)

«„Выселить с треском". Очевидцы и исследователи о трагедии российских немцев». Так называется сборник научных статей и воспоминаний, вышедший в московском издательстве «МСНК-пресс».
На мой взгляд, это одна из самых серьёзных работ из опубликованных в последние годы, повествующая о жизни российских немцев в предвоенный период, их «ожесточённом сопротивлении навязыванию ценностей сталинского режима» взамен традиционно основополагающих: «собственность, церковь, школа». На конкретных примерах и фактах в ней рассказывается, как «сопротивление поволжских немцев режиму закрепило за ними у советского руководства стойкий имидж нелояльного социализму и власти народа». И что именно это «сыграло не последнюю роль при принятии решения о депортации» всех немцев СССР в 1941 году.
         Достаточно неожиданно, если опираться на современные реалии, звучит вывод авторов сборника, что «борьба (в предвоенный период. – А. Ф.) за сохранение и развитие государственности у российских немцев хотя и имела место, однако в приоритете ценностей оказалось далеко не главенствующей». В какой-то степени диктовалось это пониманием значительной части населения эфемерности своих автономных государственных прав, «дарованных» большевистским социализмом.

Важная особенность борьбы российских немцев с властью за сохранение своей идентичности и традиционных устоев жизни заключалась в том, что, становясь, как и другие народы СССР, жертвами социальных экспериментов, они пытались найти выход, используя ряд «специфических возможностей этноса», имеющего исторические корни за пределами страны. Так, часть из них стремилась возвратиться на историческую родину, другие просили у эмигрировавших родственников и друзей материальной помощи, моральной поддержки и т. д. Наиболее ярким примером, иллюстрирующим это, авторы сборника считают «голодные письма» российских немцев в Германию в 1933 году и получение ими оттуда посылок.

Понятно, что подобные действия «своих» немцев «рассердили советское руководство, т. к. по его мнению, дискредитировали большевистский режим, попутно осложняя отношения между СССР и Германией», «играя на руку мировому империализму». Отсюда – жёсткие репрессивные кампании, направленные против «фашистов и их пособников», «немецкого национализма» и т. п., а фактически исключительно против российских немцев, принявшие особый размах после прихода к власти в Германии нацистов (1934 – 1938 гг.)

С началом войны и особенно после первых серьёзных поражений, повлёкших за собой потерю огромных территорий, высшее советское командование стало искать виноватых. Решили, что в кругу прочего это и «свои немцы». Но что примечательно – документов, подтверждающих их сотрудничество с фашистской Германией, не обнаружено и по сию пору. Главенствующую роль в «сверхлояльности российских немцев большевистской диктатуре», по мнению авторов, сыграли: «сильная идеологизированность советского общества, в котором немцы не являлись исключением; интернационализм как элемент официальной советской политики; тотальный контроль государства за всеми сторонами жизни каждого отдельного человека; наличие мощного и разветвлённого полицейско-карательного аппарата, непрерывно выискивающего и жестоко каравшего „врагов народа"». И всё же российских немцев советская власть наказала. Жестоко и, по сути, не за что.

Длительное время из-за отсутствия доступа к закрытым архивным фондам считалось, что единственным документом, на основании которого было осуществлено выселение немцев Поволжья, а фактически всех немцев страны, был Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья». Однако любой специалист, знакомый с большевистско-советской системой законотворчества, знает, что первоначальные решения по любому вопросу жизнедеятельности государства принимали партийные органы, и лишь затем они «оформлялись в советском порядке», т. е. им придавался характер государственного решения. Следовательно, такое важное решение, как депортация сотен тысяч людей из Поволжья, первоначально должен был принимать высший партийный орган, осуществлявший в то время реальное управление страной, – Политбюро ЦК ВКП (б). Так оно и оказалось. Проведённое недавно группой специалистов под руководством д-ра исторических наук, профессора Аркадия Германа (Arkadij Hermann) фронтальное обследование протоколов заседаний Политбюро ЦК ВКП(б) и Особых папок Политбюро за 1941 г. позволяет теперь уверенно утверждать, что вплоть до 26 августа вопрос о депортации поволжских немцев на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) не рассматривался.

Первым документом, поставившим крест на судьбе Республики немцев Поволжья и обрёкшим всех российских немцев на изгнание без суда, следствия или хотя бы одного факта, порочащего их, явилось Постановление Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 26 августа 1941 г. «О переселении немцев Республики немцев Поволжья, Саратовской и Сталинградской областей в другие края и области». Несомненно, что в высшем руководстве страны идея депортации немцев созрела раньше 26 августа, однако местным органам власти, в том числе и управлениям НКВД, до середины последней декады августа никакой информации об этом не сообщалось. Это видно хотя бы из того, что 14 августа 1941 г. нарком внутренних дел АССР НП майор госбезопасности В. Губин представил на утверждение бюро обкома ВКП(б) Немреспублики список сотрудников, рекомендовавшихся им на должности начальников кантонных отделов милиции, которые одновременно становились заместителями начальников НКВД (в связи с объединением НКВД-НКГБ). Из 19 кандидатов 11 являлись немцами. Следовательно, 14 августа майор В. Губин ещё не подозревал, о том, что в верхах уже решили депортировать всех немцев.

Немцы Поволжья оказались далеко не единственными, подвергшимися тотальной депортации. К концу 1941 года подобная участь постигла практически всех немцев, проживавших в Европейской части СССР.

В книге подробно рассказывается о механизме депортации. Как правило, он был следующий. Органы НКВД проводили учёт всего немецкого населения, проживающего в зоне предстоящего выселения, полученные результаты докладывали в наркомат. Далее на имя И. Сталина направлялась докладная записка за подписью наркома внутренних дел Л. Берии, в которой указывалось общее число немцев, проживающих в зоне выселения, численность «антисоветского элемента» и предложение об его аресте с последующим переселением на новые места. К записке прилагался проект постановления Государственного комитета обороны с конкретными указаниями по проведению переселения. После подписания И. Сталиным постановление приобретало силу закона и подлежало немедленному исполнению.

Интересен вывод, к которому пришёл уже цитируемый д-р Герман: «Именно с 1941 года, то есть с момента начала массовой депортации, началось и формирование новой этнической общности – единого немецкого народа СССР». Ну а произошло это в результате того, что «депортация не только ликвидировала, но и смешала все региональные группы этнических немцев (поволжских, причерноморских, закавказских, волынских и др.)».

Кардинально, как отмечает историк, изменилась география расселения немцев в СССР. Если до войны подавляющее большинство проживало компактно в Европейской части страны (Поволжье, Южная Украина, Крым, Западная Украина и др.), то после депортации они в основном оказались в Западной Сибири и Казахстане. При этом в Алтайском крае и Омской области немцы стали второй национальной группой после русских. Произошло распыление немцев по огромной территории (свыше 5 млн. кв. км), результатом чего стало быстрое развитие ассимиляционных процессов.

Интересные факты приведены также в очерках историков Владимира Мартыненко, Тамары Черновой-Дёке, Ирины Чеказьяновой, Ларисы Белковец, Татьяны Плохотнюк, повествующие о депортации немцев с территории Украины, Северного Кавказа, Закавказья, Москвы и области, Ленинграда и области, а также о Нарымской эпопее российских немцев. Ранее не публиковавшиеся факты и свидетельства содержит ещё одна работа Аркадия Германа «Репатриация граждан СССР немецкой национальности», помещённая в сборнике, титул которого «украшает» знаменитая, но мало сегодня цитируемая сталинская фраза «Выселить с треском!». И это тем более интересно, что «скорбный путь возвращения немцев-репатриантов» из Германии, других европейских стран «домой» изучен достаточно слабо. Причин тому несколько, и автор подробно на них останавливается.

Сборник снабжён таблицами, фотографиями, картами, подробной хроникой насильственной депортации немцев, а также перечнем справочной литературы. Но, пожалуй, самое ценное в нём – более пятидесяти документальных свидетельств и воспоминаний участников описываемых событий.

К достоинствам этой работы, осуществлённой при финансовой поддержке Министерства внутренних дел Германии, следует отнести также то, что все тексты опубликованы на двух языках: немецком и русском. Ну а собрали воспоминания очевидцев депортации, жизни российских немцев в ссылке и в Германии, а также научные статьи, освещающие этот период, историк д-р Аркадий Герман и журналист Ольга Силантьева, которых мы от души поздравляем с честной, искренней книгой, пронизанной грустью утрат и зыбкой надеждой на торжество справедливости.