Журнал "PostKlau"

Фамарь любила слушать, как Мария рассказывает церковные Предания, а особенно как Она читает Священное Писание. Голос у Марии был тихий, но убедительный, и читала Она так, словно сама была свидетелем тому, о чём было написано в Книге. После обеда, когда на улице стояла жара, они уединялись в своей комнате, разговаривали, потом Мария брала Писание. Сегодня Она читала Книгу пророка Исаии, и когда прочитала знакомые Ей слова: «Се Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил», Фамарь вздохнула:

— Скорее бы приходил Мессия. Жизнь ужасная стала. Грешат все, грешат, остановиться не могут. Правильно отец говорит: забыли Бога! Господь долго терпеть не будет. Наслал Он потоп на землю, когда люди забыли Его, сжёг грешников в Содоме и Гоморре, и нам надо ждать наказания, если не образумимся… Сегодня у колодца женщины рассказывали, какой-то блаженный в Иерусалиме пророчествовал на площади. Говорят, он так истово кричал: близок, близок приход Мессии! Готовьтесь грешники, никому пощады не будет, всех ждёт геенна огненная. Подумайте о своём спасении.

— Да, — поддержала её Мария, — не думают люди о своём спасении, забывают, что они гости на земле.

— И ещё блаженный, говорят, кричал, что Дева, о которой писал пророк Исаия, о ней Ты прочитала сейчас, мол, уже среди нас… Вот бы встретиться с ней, посмотреть какова она.

— Я готова стать последней служанкой у той, которая удостоится родить Мессию, — тихо и убеждённо сказала Мария.

Поговорив ещё немного о Деве, которая во чреве приимет и родит Сына, о том, как будет хорошо на земле, когда придёт Мессия и установит на земле царство небесное, они принялись делать повседневные дела. Фамарь пошла во двор готовить сыр на зиму, а Мария взяла в руку веретено, села прясть. Она всё думала о Деве, о которой пророчествовал Исаия, вспомнила свои слова, что готова стать последней служанкой Девы, и подумала, что готова хоть сейчас идти служить этой Деве и быть счастливой от этого. Вдруг показалось Ей, что кто-то вошёл в комнату. Она подняла голову от веретена и вздрогнула. Подле Неё стоял молодой мужчина. Она узнала архангела Гавриила. После храма он ни разу не приходил к Ней. Показалось однажды, когда она черпала воду кувшином в источнике, будто бы Она услышала его голос, будто бы он что-то Ей сказал. Она чуть не уронила кувшин в воду, быстро обернулась, но рядом никого не было. И вот теперь в доме Иосифа он впервые явился Ей.

— Радуйся, Благодатная! — сказал архангел и почтительно поклонился. — Господь с Тобой. Благословенна Ты между жёнами.

— Господь с тобой, — поклонилась ему в ответ Мария, смущённая его словами. Никогда он Её так не приветствовал, никогда не говорил таких слов. Почему он назвал Её благодатной? Почему Она благословенна между жёнами? Она такая же, как все.

— Не бойся, Мария, — истолковал Гавриил Её смущение по-своему. — Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнёшь во чреве, и родишь Сына, и наречёшь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречётся Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца.

Мария с изумлением слушала слова архангела и думала о своём обете безбрачия, данном Богу. Она и помыслить не могла нарушить обет, Она будет хранить верность своему слову до конца дней своих. Гавриил знал о Её обете, одобрял его, и вдруг такие слова, но в то же время Она понимала, что он говорит от имени Бога, и спросила удивлённо:

— Как же будет это, когда я мужа не знаю?

— Дух Святый найдёт на Тебя, — с прежним почтением в голосе ответил Гавриил, — и сила Всевышнего осенит Тебя! Поэтому и рождаемое Святое наречётся Сыном Божиим.

— Разве это возможно? — не верилось Марии, что такое может случится с Ней.

— У Бога не останется бессильным никакое слово. Вот и Елисавета, родственница твоя, жена Захарии, называемая неплодною, и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц.

При этих словах Мария вспомнила, что Захария онемел полгода назад, и подумала, что, видимо, архангел возвестил ему эту радостную весть, и Захария от счастья потерял дар речи. Она догадалась, что зачатие Её будет необычным, непорочным, таким же чудесным, как зачатие престарелой Елисаветы, Её тетки.

— Я раба Господня, — сказала Мария. — Да будет мне по слову твоему.

                         Сандро Боттичелли. Благовещение. 1490

Архангел, удовлетворенный Её согласием, поклонился Ей и удалился из комнаты. И в это же мгновение Мария почувствовала в душе необычный восторг, необыкновенную лёгкость, будто Она стала невесома и воспарила в прохладное небо. Как хорошо в Божьем мире, как чудно под Божьим крылом, как Она счастлива! Блаженство заполнило всю Её душу

ЕЛИСАВЕТА

1

Мария выполнила заказ храма, вышила золотой нитью пурпурную завесу храма, спряла всю шерсть и в сопровождении Иакова, старшего сына Иосифа, повезла свою работу в Иерусалим. Перед поездкой Она попросила Иосифа позволить Ей погостить месяца три у своей тётки Елисаветы, жены Захарии, которые жили неподалеку от Иерусалима в селении Иута. Иосиф согласился. Елисавета частенько навещала Её в храме, особенно после смерти своей сестры Анны.

Деньги за работу, которые Мария получила в храме, Она отдала Иакову, чтобы он передал их Иосифу, и они направились в Иуту. В селении возле источника в тени высоких смоковниц стояли две женщины и что-то возбуждённо обсуждали. Увидев незнакомых им мужчину и молодую женщину на осле, они умолкли и стали смотреть, как они приближаются к ним.

— Мир вам, — сказал Иаков, — покажите нам, где живут Захария с Елисаветой? — попросил у женщин Иаков.

Женщины указали на добротный двухэтажный каменный дом на скате горы неподалеку от источника, возвышающийся за каменной оградой рядом с высоким раскидистым платаном с ярко-зелёными листьями. За платаном ветви яблонь и груш тонули в розовато-белом дыме. Сладковато-терпкий запах цветов деревьев и кустарников заполнял улицы Иуты.

Войдя во двор, Мария и Иаков увидели возле дома в весеннем саду Елисавету. Она что-то делала в винограднике. Услышав, что кто-то вошёл во двор, она выпрямилась, вгляделась в вошедших, вскрикнула:

— Мария! — и заторопилась навстречу.

Мария отметила про себя, что Елисавета пополнела за то время, пока они не виделись. Живот её заметно выдался вперёд.

Встретились они возле каменного крыльца, обнялись, поцеловались.

— Благословенна Ты в женах! — воскликнула Елисавета радостно, отстраняясь от племянницы. — Благословен плод чрева Твоего!

— Откуда ты знаешь? — смутилась Мария. — Это никому ещё не известно.

Елисавета вдруг прижала обе руки к своему животу. Младенец Иоанн Предтеча, почувствовав рядом с собой Бога, взвеселился в ней, оживился, и она попридержала его руками и, разделяя радость сына, вновь воскликнула счастливым голосом:

— Откуда мне это? Разве могла я мечтать, что ко мне придёт Мать Господа моего?

Смущённая Мария в ответ на такие непонятные для Неё слова смиренно ответила словами молитвы:

— Величит душа Моя Господа! Возрадовался дух Мой о Боге Моём, который увидел смирение рабы Своей... 

Яков Стрюб. Встреча Марии и Елисаветы. Около 1505 года

2

Три месяца провела Мария у тётки, три месяца прошли в разговорах, в работе в саду. Мария думала, что дождётся родов Елисаветы, но не дождалась, Иосиф прислал за ней Иакова.

Возвращались они в самое жаркое время года. Шли медленно. Днём отдыхали подолгу в тени деревьев на берегу Иордана. Мария лежала на тёплой овечьей шкуре, с нежностью прислушивалась к смутно ощущаемой новой жизни в Её животе, вспоминала разговоры с Елисаветой, её слова при встрече: «...разве могла я мечтать, что ко мне придёт Мать Господа моего?» Вспоминались и слова архангела: «...родишь Сына, и наречёшь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречётся Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца». 

То, что Она беременна, у Марии давно уже не было сомнений. И произошло это чудесным образом. Мужчины Она не знала, была непорочна, и в то же время была беременна. Неужто всё будет так, как напророчил Ей архангел? Неужто Господь Бог даст Её сыну престол Давида? Как это произойдёт? Как отнимет Её сын престол у ненавистного народом правителя Ирода? Может, так же как и предок Его Давид? Поднимет народ, изгонит из Иерусалима римлян, свергнет с престола Ирода, сам воссядет на престол и будет править домом Иакова. «И Царству Его не будет конца». Как это не будет конца? — думала Мария. Все мы смертны. Как бы ни был велик царь, а смерти ему не избежать. Рано или поздно он умрёт. Умер и Давид, и Соломон. И царству их пришёл конец. Потомки их не только утратили престол, но и потеряли, расточили несметные богатства Соломона, обеднели, стали жить только трудами рук своих, так как Иосиф. Ведь он тоже потомок царя Давида. Почему Царству Её Сына не будет конца, Она не понимала. Не могла понять.

— Ой, как ты поправилась за эти месяцы! — весело встретила Марию Фамарь. — Без тебя было скучно дома.

Иосиф тоже обратил внимание на то, что Мария, худенькая девочка, неожиданно расцвела, превратилась в молодую женщину. Захария, значит, хорошо кормил Её, содержал в неге. Первосвященник богат, у него служанок много. Иосиф расспросил Марию о Захарии, о Елисавете, посокрушался о том, что дар речи так и не вернулся к первосвященнику. Изъясняется он знаками. Но вскоре до Иосифа дошла весть, что Елисавета благополучно родила сына, и после того, как сына назвали Иоанном, Захария, к удивлению всех, заговорил снова.

Симон по-прежнему недружелюбно приветствовал Марию при редких встречах, а в последнее время стал задерживать свой подозрительный взгляд на Её животе. Взгляды его смущали Марию, заставляли краснеть, приводили в трепет. И не без основания.

Однажды Иосиф отлучился из дому на две недели, выполнить плотницкий заказ в Иерихоне, а когда вернулся, Симон заглянул к нему в мастерскую и спросил:

— Ты давно видел Марию?

— Что ты хочешь этим сказать? — недовольно спросил в ответ Иосиф. — Только что видел. Она в комнате своей шьёт хитон твоему брату.

— Плохо смотрел, — усмехнулся ехидно Симон. — Разуй глаза. Посмотри, у Неё живот на нос лезет.

— Замолчи! — рассердился отец. — Опусти бесстыжие глаза. Ты опять за своё?

— Я не хотел сердить тебя, — примирительно сказал Симон. — Приглядись сам.

Иосиф после ухода Симона зашёл к Марии в комнату. Она сидела на сундуке у окна, шила хитон Иакову из льняной ткани. Ткань прикрывала Её живот. Иосиф увидел рядом с Марией книгу и попросил, стоя у порога:

— Подай-ка мне Писание.

Мария отложила в сторону шитьё, взяла книгу и шагнула к Иосифу. Он глянул на Её живот и ахнул про себя. Едва сдержался, чтобы не показать Марии своего состояния. Симон прав! Как же он не замечал этого? Почему он был слеп? Иосиф растерялся, смутился, будто его уличили за неправедным делом, быстро взял Писание из рук Марии и вышел. Во дворе он сел за стол, положил перед собой книгу, раскрыл дрожащими руками, склонил над ней голову, но букв не видел.

Страшное разочарование в святом и светлом, что в себе воплощала Мария, страшная тоска от этого охватили его. Сомнений не было, Мария нарушила обет, данный Богу, и готовилась стать Матерью. Мария для Иосифа была воплощением всего высшего, надземного, самого чистого и непорочного. Он горд был тем, что охраняет эту чистоту, эту безгрешную душу. И в один миг всё рухнуло. Что делать? Неужели Её белые руки обнимали мужчину? Неужели Её уста, которые, как он считал, знают одни молитвы и хвалы Господу, произносили грешные слова ласки неведомому мужчине? Неужели эти чистые глаза, эти небесные глаза лживы и порочны? Поверить в это было нельзя. Но и не верить своим глазам Иосиф не мог. Какой позор лёг на его дом! Как его избежать? Как уйти от него? Куда скрыться?.. Как могло это произойти? Я не познал Её и даже в мыслях не согрешил против Неё, а Она беременна. Как теперь буду я обращаться к Господу Богу моему, как буду молиться о Марии? Привёл я Её из храма девою и не сумел соблюсти? Кто прельстил Её? Кто причинил зло дому моему? Кто опорочил Деву? Что мне делать? Не знаю… Обличить Её, как законопреступницу или умолчать ради стыда? Стыд этот тогда ляжет на Неё и на меня? Если я обличу Её, то Она будет побита камнями по закону Моисееву, как Дина и Ноеминь… Иосиф явственно увидел, как на площади возле синагоги мужчины бросают камни в лежащую на земле и прикрывающую руками голову Марию, и содрогнулся. Тогда я стану мучителем, который предал Её на лютую смерть. Если я не обличу Её, то разделю грех перед Богом с прелюбодеями. Что же мне делать?.. Отпущу я Её тайно, пусть идёт куда хочет… Лучше я сам уйду от Неё в Египет или в Армению, чтобы глаза мои не видели такого поношения. Уйду, но прежде поговорить с Нею надо.

Иосиф тяжело поднялся и, по-старчески горбясь и шаркая сандалиями, направился в комнату к Марии.

— Что случилось с Тобой, Мария? — тихо спросил Иосиф.

Мария подняла голову от шитья, взглянула на него, смутилась. Она догадалась, что имеет в виду Иосиф, но объяснить Она ничего не могла и молча смотрела на него.

— Зачем Ты осквернила свою душу? Что же Ты сделала: забыла Господа Бога своего? Не Ты ли давала обет безбрачия? Не Ты ли противилась священникам, когда Тебя хотели выдать замуж? Что за змий обольстил Тебя?

Мария заплакала от обиды, от несправедливости его слов, выговорила тихо сквозь слёзы:

— Чиста я… и мужа не знаю…

— Откуда же плод в чреве Твоём?

— Жив Господь Бог Мой… — плакала тихо Мария. — Не знаю я… откуда…

Иосиф с жалостью в сердце глядел на плачущую Марию. Горько ему было и тяжко. Он знал, что Мария ни разу в жизни не сказала неправды. Не могла Она лгать и сейчас. Он думал, что Она расскажет ему всё чистосердечно. Больше всего Иосиф боялся, что Мария скажет, что один из сынов его прельстил Её, опозорил дом свой. Не верить Марии он не мог. Откуда же тогда плод в Её чреве? Ничего не понимал Иосиф. Знал одно: дом его опозорен. Нужно было делать одно из двух: отдавать Марию на суд народа или уходить из дому. Марию выдать он не мог, значит, надо собираться в дальнюю дорогу.

Ничего больше не сказал Марии Иосиф, вздохнул тяжко и вышел из Её комнаты, направился в свою, собирать вещи, чтобы завтра на заре навсегда покинуть свой дом.

Ночью во сне он увидел, как к нему в дом вошёл молодой человек. От лица его шло сияние, как от солнца.

— Иосиф, — сказал он ласково, — не бойся за Деву. То, что в Ней, от Духа Святого. Родит Она Сына, и ты назовёшь Его Иисусом. Он спасёт народы от наказания за грехи…

Утром Иосиф долго молился, славил Бога, пославшего ему благодать.

3

Днём зашёл к Иосифу книжник Аннан. Жил он неподалёку, был молод, ровесник Иакова, бородёнка его ещё была реденькой и нежной на вид, но уже курчавилась. Аннан, несмотря на молодость, сумел прослыть в Назарете строгим ревнителем законов Моисеевых. Активно участвовал в жизни синагоги. Иосиф усадил его за стол во дворе, попросил Марию принести им фрукты и сыр. Аннан покосился с удивлением на живот Марии и спросил у Иосифа:

— Почему ты не был вчера на собрании в синагоге? Важные вопросы обсуждались, твоё мнение нужно было нам.

— Я был в Иерихоне, поздно вернулся, — ответил Иосиф и в свою очередь спросил: — Что вы обсуждали? Что решили?

Аннан стал рассказывать и каждый раз, когда Мария выходила из кладовой с фруктами, косился на Её живот. Иосиф заметил его взгляд и расстроился. Этот книжник не утерпит, разболтает всем, что Мария беременна. Что ж, шила в мешке не утаишь, рано или поздно народ узнает. Но всё равно было горько и грустно. Как объяснить всем, что Мария также чиста и непорочна, как была в храме. Кто поверит?

Аннан сразу от Иосифа поспешил к священнику и сказал ему с усмешкой:

— Иосиф, которого ты почитаешь праведным, поступил против Закона.

— Что он сделал? Что случилось?

— Деву, которую он взял из храма Господня, чтоб блюсти, он опорочил. Вступил с Ней в брак и скрыл это от народа.

— Иосиф не мог это сделать, — не поверил священник.

— Отправь к нему слуг, пусть посмотрят. Узнаешь от них, что Она беременна, — торжествовал книжник.

Священник так и сделал. Послал слуг к Иосифу, приказал им, если они обнаружат, что Мария беременна, то пусть приведут Её в синагогу вместе с Иосифом на суд.

И Иосиф, и Мария знали, зачем их ведут в синагогу. Понимали, что решение суда может быть самым суровым. Как, как доказать народу, что они не грешили, что Мария непорочна? Этого они не знали, надеялись только на волю Божью.

В синагоге было уже много народу, было шумно. Все замолчали, когда вошли Иосиф с Марией, расступились, пропуская их к священнику, разглядывали Марию с любопытством и осуждением. Священник обратился сначала к Марии, обратился с горечью, спросил негромко в тишине:

— Мария, что же Ты совершила? Ты, жившая в Святая Святых, забыла о Боге, о слове своём, данном Ему? Почему Ты уступила Иосифу?

Мария снова не удержала слёз от обиды и стыда, от того, что все считают Её порочной, когда Она по-прежнему невинна.

— Жив Господь Бог Мой, — громко прошептала Она в тишине. — Видит Бог, я чиста перед Ним. Не знала и не знаю мужа…

Священник задумался на мгновение, не стал расспрашивать Марию, откуда в Её чреве плод, повернулся к Иосифу.

— Иосиф, зачем ты это сделал?

— Жив Господь Бог мой, — твёрдо ответил Иосиф. — Я чист перед Ней.

— Не свидетельствуй ложно, — жёстко сказал священник. — Говори правду. Ты нарушил брак, не сообщил народу, не склонил головы своей перед рукой Господа, чтоб Он благословил потомство твоё.

Иосиф ничего не ответил на жёсткие слова священника, молчал, склонив голову.

— Отдай Деву, которую ты взял из храма Господня, — сурово приказал священник.

— Я чист перед Ней, — поднял голову и снова твёрдо заявил Иосиф. — Я верно хранил Её чистоту. Господь свидетель.

— Может быть, ты отважишься выпить воды обличения перед Господом? — с удивлением спросил священник.

По синагоге прошёл лёгкий и тревожный шорох, тревожный шум и затих. Все ожидали ответа Иосифа.

— Я чист, — снова повторил Иосиф. — Я готов выпить воды обличения.

— Что ж, ты сам это выбрал, — вздохнул священник. — Пусть Господь нас рассудит.

Он достал из деревянного шкафа, который делал Иосиф лет пятнадцать назад, сосуд с водой, налил в чашу, прошептал молитву и протянул Иосифу.

— Пей и иди на гору! Бог явит твои грехи пред твоими глазами.

Иосиф дрожащей рукой принял чашу и осторожно, словно в чаше был кипяток, выпил воду и, горбясь, направился из синагоги.

Вернулся скоро, вернулся невредим. Все с удивлением и радостью встретили его. Священник дал выпить воды обличения Марии. Она тоже вернулась невредима. И Её встретили с удивлением, что не обнаружилось в Ней греха, хотя казалось, что глаза их явственно видят его результат. Потому встретили Её с удивлением, но и облегчением, что никого не нужно наказывать.

— Если Господь Бог не явил ваш грех, — тоже с облегчением сказал священник, — то я не буду судить вас. Идите домой с Богом.

Мария с Иосифом шли домой радостные, восхваляя Господа.

РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО

1

Однажды Иосиф вернулся из синагоги озабоченным, встревоженным. Вошёл в комнату Марии, хмуро окинул её взглядом, спросил:

— Как Ты себя чувствуешь? Ничего не беспокоит?

Мария улыбнулась благодарно Иосифу за его заботу, ответила:

— Мне на удивление покойно. Говорят, что в моём положении женщинам тяжко бывает, а я никакой тяжести не чувствую.

Она видела, что Иосиф обеспокоен чем-то после собрания в синагоге, чувствовала, что беспокойство это связано с Ней, но не спрашивала, что случилось: если Иосиф сочтёт нужным, сам расскажет.

— Скоро роды? Как думаешь?

— Не знаю, — снова улыбнулась Мария. — Я себя хорошо чувствую, — повторила Она.

— Может, повитуху пригласить? Она посмотрит, скажет.

— Рановато, должно быть…

— Император Август всенародную перепись затеял, — вздохнул Иосиф. — Срочно надо идти в Вифлеем, город Давидов. Только там записывают потомков царя Давида. А это четыре дня пути. Выдержишь ли…

— Что же делать? — со смирением ответила Мария. — Если нельзя избежать, надо идти. Дойдём с Божьей помощью.

Иосиф ещё раз с сомнением, грустно осмотрел Марию, качнул головой, проговорив:

— Что ж, пойду собираться, на рассвете выйдем. Я возьму осла, на нём Ты поедешь, и вола. Продадим, там нам деньги будут нужны. Захвати с собой всё, что пригодится для родов. Не дай Господь, в пути случится.

Утром Иосиф усадил Марию на оседланного осла, взял вола, и они потихоньку тронулись в долгий путь. «Кем мне записать Её? — думал в дороге Иосиф. — Женой? Стыдно. Ведь это не так. Дочерью? Но все знают, что она мне не дочь… Господи, подскажи, что мне делать!»

Трудную дорогу Мария перенесла достойно. Когда становилось холодно сидеть на осле, слезала и шла пешком. Согревалась, уставала, снова садилась на осла. Ночевали в селениях у знакомых. Так потихоньку на четвёртый день к вечеру пришли в Вифлеем. Подходили к городу среди большого скопления народа. Род Давидов был многочисленным. Со всего Израиля тянулись люди в родной город. Иосиф рассчитывал остановиться у своего дальнего родственника Нуделя, сразу направился к его дому. Нудель встретил его приветливо, но с горечью развёл руками:

— Смотри сам, Иосиф, дом забит людьми. Со всего Израиля у меня родственники. Даже места на полу нет. Не буду же я их выгонять. Приютил на ночь, а потом — идите вон. Сходи к Матфею, у него тоже гости, но дом побольше, может, найдёт местечко хотя бы на полу.

Но и у Матфея дом был переполнен. И у его соседей не было свободного места. Стемнело, мороз становился сильней, а приюта не было. Хоть на улице ночуй. Много людей торопливо искали ночлега. С отчаянием на душе стоял Иосиф на улице на окраине Вифлеема. Вдруг вспомнилось ему, как он лет двадцать назад ночевал с пастухами в пещере. В ней было стойло для скота. Помнится, тогда в пещере была солома, сено. Там всё-таки теплее, чем на улице. Иосиф направился туда.

          Святая пещера Рождества в Вифлееме в наши дни

В пещере он зажёг свечу, осмотрелся. По земле была разбросана солома для подстилки скоту, в яслях было сено. До утра перебиться будет можно, решил Иосиф. Он приладил свечу на выступе в стене пещеры, расседлал и развьючил осла. Привязал его и вола к яслям. Толстым слоем натрусил сена в углу пещеры, расстелил на нём овечью шкуру, сверху кинул покрывало.