Журнал "PostKlau"

                       

      

 

 

Обручение 

1

 

С первых дней жизни Марии в храме Захария окружил Её заботой и теплом. Он приставил к ней двух служивших Господу в храме непорочных дев. Одна из них прекрасно знала Священное Писание, другая была умелая рукодельница. Они изо дня в день, из года в год учили Марию молитвам, читать и писать, прясть шерсть и лён, вышивать шелками, ткать и шить священные одежды. Родители часто навещали Её, особенно Анна. Она видела, что Дочь её живёт в храме в любви и тепле, что все священнослужители почитают Её драгоценным украшением храма, никогда не проходят мимо Марии, чтоб не призвать на Её голову Божьего благословения, и это радовало Анну, скрашивало материнскую печаль от разлуки с Дочерью. Жизнь Марии в храме была безмятежна, ясна и покойна. Ежедневные чтение Священного Писания, долгие молитвы в Святая Святых, вышивание тканей и шитьё одежд, необходимых для нужд храма, были Ей не в тягость. Всё она делала со старанием, особенно нравилось Ей читать Поучения в Писании.

В девять лет Мария познала первую в Её жизни скорбь: умер отец. Умер Иоаким внезапно, не болел, днём прилёг на свою постель отдохнуть, переждать полуденное пекло и тихо отошёл к Господу.

                                                            

                                                                                 Праведный Иоаким

Анна, похоронив мужа, решила перебраться в Иерусалим, поближе к Дочери. Продала дом в Назарете, продала все свои стада коз и овец, волов и верблюдов Сафару, который за эти годы стал ещё богаче. Много пастухов пасло его многочисленные стада. Сафар присмотрел и помог купить Анне дом в Иерусалиме рядом с Гефсиманскими воротами и поместье в Гефсимании в долине Иосафата. В поместье она устроила склеп для тела Иоакима.

Теперь Анна могла часто видеться с Дочерью, разговаривать с первосвященником Захарией о Марии, о Её успехах в изучении Священного Писания и рукоделии, о Её праведной жизни и смирении.

Однажды Захария рассказал Анне, что видел во Святая Святых Марию беседующей с архангелом. У того в руке была корзина с фруктами, не иначе как из райского сада.

— Увидел я его и поразился, подумал: «Кто это в ангельском образе беседует с Девой? Здесь ангелы являются одним священникам, и то не часто. А к такой юной Девице пришествие ангела совсем необычно. Что он Ей благовествует, какую приносит пищу, из какого берёт сада? Что это значит? Неужели на Ней сбудутся пророческие речения? Не от Неё ли примет человеческий облик Хотящий прийти для нашего спасения?»

— И дальше что? — с нетерпением спросила Анна, потрясённая рассказом Захарии, подумав: «Неужто для этого Господь избрал Её Дочь Марию? Недаром все говорят о скором приходе Спасителя». — Что говорил Марии архангел?

— Я смутился, увидев их, и быстро удалился из Святая Святых. Не стал грешить, подслушивать их благочестивый разговор. Не для меня слова архангела предназначены, не мне и слушать.

— А Мария? Не испугалась ли она?

— По виду Её я не сказал бы, что Она напугана явлением архангела. Она слушала его и отвечала ему с почтением и смирением, но без робости. Разумею я, что не первый раз они так беседуют.

— Мне она ничего не рассказывала, — удивилась Анна.

— Видно, нельзя Ей об этом с кем-либо говорить, даже с родной матерью, — заключил первосвященник.

 По пути из храма Анна думала о словах первосвященника: «Неужели на Ней сбудутся пророческие речения? Не от Неё ли примет человеческий облик Хотящий прийти для нашего спасения?» Вспоминала слова разговорчивой соседки по иерусалимскому дому Валлы, с которой она проводила много времени в беседах.

 Валла часто возмущалась порядками, установившимися в последнее время в Иерусалиме, негодовала, что отцы города и простые люди забыли Бога, заповеди Его. Все стали поклоняться мамоне, все ищут богатства, не останавливаясь перед нечестием, разбоем, убийствами ради быстрого и лёгкого обогащения. Рассказывала разные истории, как благочестивые люди страдают от алчности и разврата безбожников. Только Спаситель может остановить гибель людей. Все ждут обещанного пророками скорого прихода Спасителя, Царя Иудейского, приводят знамения, вспоминают слова пророка Иеремии из Священного Писания, что «воцарится Царь, и будет поступать мудро, и будет производить суд и правду на земле». 

Дома Анна взяла Священное Писание, нашла слова пророка Иеремии, оказалось, что это были слова Господа, который сказал пророку: «Вот наступают дни, и восставлю Давиду Отрасль праведную, и воцарится Царь, и будет поступать мудро, и будет производить суд и правду на земле». Анна была из рода Давидова, значит, Дочь Её вполне могла стать матерью Царя, о котором говорил Всеведущий Господь. Анна начала заново перечитывать всё, что написано о её предке Давиде в Священном Писании. Сердце её вспыхнуло радостью при чтении клятвы Господа Давиду: «...От плода чрева твоего посажу на престоле твоём…» Неужели догадка Захарии правильна? — думала Анна. — Неужто Дочери Её Господь предназначил такую судьбу? Анне страшно было думать об этом. Она сама не верила такой догадке.

 

2

 

Мария вела жизнь в храме однообразную и упорядоченную. Каждый день Она молилась с раннего утра до девяти часов, потом читала Священные книги, пряла лён и шерсть, вышивала. Этому Она посвящала около шести часов. Мария очень любила вышивать, особенно часто вышивала шёлковые священнические облачения. В три часа дня Мария опять начинала молиться. Архангел Гавриил ежедневно являлся Марии с пищей (то один, то с другими ангелами), часто с Ней беседовал. Когда он впервые явился Ей в Святая Святых после дневной молитвы, Мария от неожиданности испугалась. Что за мужчина предстал пред ней? Что он делает здесь? Она еле сдержалась, чтобы не закричать от страха. Но Гавриил успокоил, сказал, что Господь поручил ему быть Её неотступным хранителем. С тех пор архангел стал ежедневно являться Марии. Беседа с ним укрепляла Её всё более и более в желании ангельской чистоты. Такая жизнь не казалась Ей скучной и утомительной, не была Ей в тягость. Наоборот, то, что она заранее знала, что будет делать завтра в определённое время, вызывало в Её душе покой и уверенность. Она находила в этом особенную прелесть. С каждым днём всё более и более росла в Ней любовь к Господу. Её дух Божьей благодатью быстро развивался и укреплялся.

                                        Данте Габриэль Россетти. Воспитание Марии. 1848-49. Галерея Тейт

Ей не казалось странным и чем-то особенным, что к ней ежедневно является ангел Господен. С самого раннего детства Она знала множество церковных Преданий, а позже читала в Священном Писании о частых встречах людей либо самим Богом, либо с Его ангелами. Она считала, что ангелы небесные являются ко всем служителям Божьим, и они не видят в этом ничего необычного, потому-то и никогда не рассказывают о беседах с ангелами другим людям. Кроме того, встречи с архангелом Гавриилом и беседы с ним носили такой душевный характер, касающийся только Её жизни и поведения, что поделиться этими беседами с другим человеком, даже с матерью, казалось Марии большим грехом, нескромностью, хвастовством, что было крайне несвойственно Её душе. Она знала по некоторым намёкам матери, что архангел Гавриил возвестил ей о Её рождении, но мать никогда не рассказывала Ей, как это было, и Марии в голову не приходило расспрашивать мать только потому, что Она видела в таких расспросах душевную нечистоту, греховное любопытство. Поэтому ни одному человеку Она никогда не говорила, что архангел Гавриил ежедневно приносит Ей пищу из райского сада и беседует с Ней.

Но не все дни в храме были у Неё так покойны и безмятежны. Вскоре Марию настигло второе в Её жизни горе. Умерла мать. Она осталась сиротой.

В храме девушки могли жить до своего совершеннолетия, которое наступало в четырнадцать лет. После этого они либо возвращались к родителям, либо священники выдавали их замуж.

Приближалось совершеннолетие Марии, надо было решать Её судьбу. Захария пришёл к Ней однажды, сказал с грустью в голосе:

— Мария, скоро Тебе четырнадцать лет. В храме по закону жить Тебе больше нельзя. Родителей у Тебя нет. Будем искать жениха.

— Замуж мне нельзя, — ответила Мария. — Я от рождения посвящена Богу, дала обет Господу хранить девство всю жизнь. Я не могу нарушить обета.

— Но и в храме Тебе оставаться нельзя. Запрещено это Божьими правилами. Как же нам быть?

— До дня Моего совершеннолетия ещё неделя. Господь укажет…

— Будем надеяться, будем молиться, — вздохнул Захария.

В этот же день Мария рассказала архангелу Гавриилу о своём разговоре с первосвященником.

— Господь Бог наш знает, кому что уготовано. Не сомневайся, молись, верь, и Господь воздаст каждому по делам его, не забудет и Тебя, — ответил Гавриил.

Ночью он явился первосвященнику и передал ему поручение Господа.

— Захария, — сказал Гавриил, — собери неженатых мужей колена Иудова из дома Давидова, пусть они принесут с собой посохи. Кому Господь покажет, тот будет хранителем девства Марии.

Через два дня в Иерусалиме был праздник Обновления храма, на который пришло множество народа с Израильской земли. Первосвященник собрал всех вдовствующих старцев из рода Давидова, взял у них посохи, отнёс их в святилище и стал молиться, просить Господа дать знамение, указать ему на того, кому можно вручить судьбу Марии.

— Господи Боже, покажи мужа, достойного стать обручником Девы.

Как только он произнёс слова молитвы, один посох вдруг зазеленел и расцвёл, на него тут же сел голубь. Захария обрадовался такому знамению, схватил посох и вышел из святилища к старцам. Голубь вылетел вслед за ним и закружился над головой восьмидесятилетнего плотника Иосифа из Назарета.

— Чей это посох? — Захария поднял над головой расцветший посох.

— Мой, — ответил плотник из Назарета, с удивлением разглядывая свой посох, которым он пользовался не менее пяти лет, с зелёной ветвью и розоватым маленьким цветком.

— Иосиф, — обратился к нему первосвященник, — Марии, Дочери Иоакима и Анны из Назарета, исполняется четырнадцать лет. Она не может больше жить в храме, но и замуж Ей идти нельзя, Она дала обет Господу, что всю жизнь будет хранить девство. Ты возьмёшь Её к себе, будешь Её обручником, хранителем Её чистоты и непорочности.

— Захария, что ты говоришь? — Ещё более удивился Иосиф. Иоаким был его дальним родственником. Иосиф хорошо знал историю рождения Марии, знал, что в три года Она была введена в храм. Он принимал участие в похоронах Иоакима и переносе его тела в Гефсиманию. Слова первосвященника его поразили. Почему именно его восьмидесятилетнего старца, бедного плотника выбрал Захария в обручники юной Марии? Нелепость какая-то! Ошибка! Разве мало более крепких и богатых мужей в доме Давидовом? И он стал возражать первосвященник: — Разве ты не знаешь, что у меня в доме две дочери и четверо сыновей, трое из них взрослые? Что они скажут мне, когда я приведу в дом юную Деву?

— Одна дочь твоя замужем, и два сына женаты, не живут с тобой в одном доме.

— А люди? Что скажут люди? Не стану ли я для них посмешищем? Подумай, Захария, прежде чем предлагать такое.

— Это не моё решение, Иосиф. Сам Господь указал на тебя. — Захария знал Иосифа как человека добросердечного, трудолюбивого, со спокойным нравом, и думал, что Господь безошибочно выбрал его в обручники. Марии будет покойно в его доме. Жаль, что у него столько детей. Но что поделаешь, коли так. В любом случае Иосиф будет верным хранителем чистоты Марии. Думая так, Захария говорил строгим тоном: — Ты примешь Деву и будешь хранить Её. А станешь противиться воле Божьей, накажет Господь. И накажет жестоко, вспомни, как наказал Он Датана, Абирона и Корея, как земля разверзлась и они были поглощены за ослушание.

Захария был убеждён, что Иосиф согласится принять в свой дом Марию, и не ошибся.

                                           Фра Анджелико. Обручение Девы Марии.1434. 

— Да будет исполнена воля Божия, — со вздохом, грустно произнёс Иосиф и не удержался, пожаловался: — Ведь ты знаешь, Захария, что в доме моём нет достатка, пищу мне приходится добывать тяжким трудом, и Марии придётся работать изо дня в день, не зная отдыха.

— Господу эту известно, и всё же Он избрал тебя… Мария труда не чурается. Она чудесная рукодельница. Мы будем время от времени давать Ей прясть шерсть для храма, вышивать ткани и священнические облачения.

 

 

Благовещение 

1

 

Мария вернулась в Назарет через одиннадцать лет после того дня, как весь город провожал Её, одетую по-царски, весёлую, счастливую, в Иерусалим, в храм. Вернулась незаметно, тихо. Никто не обратил внимания на старца с ослом и юную деву, бредущих по переулку в нижней части Назарета, там, где были жилища бедняков. Мария смутно помнила Назарет. В голове стояли отдельные видения шествия по городу с родителями впереди поющей процессии, помнились девушки с зажжёнными свечами, праздничные люди вдоль улиц, помнилось ощущения счастья. А возвращалась в Назарет Мария с грустью, со смирением представляла будущую жизнь в доме Иосифа. По дороге он рассказал Ей, что не богат, трудом рук своих зарабатывает на хлеб, что имеет шестерых детей. Двое сыновей подростков, Иуда и Иосий, и дочь невеста Фамарь живут с ним под одной крышей, а Иаков и Симон женаты, живут отдельно. И дочь Саломия замужем. «Как они примут Её? Как отнесутся к тому, что их престарелый отец привёл в дом юную жену? Ведь им неведомо, что Она дала обет безбрачия. На всё воля Божья, — думала Мария. — Как Богу угодно, так и будет».

Когда Иосиф и Мария свернули из переулка на длинную улицу и подошли ко двору Иосифа, они увидели вдали на площади возле синагоги волнующуюся толпу. Оттуда доносились резкие возгласы, возмущённые крики. Люди, а там были, видно, одни мужчины, то отскакивали от толпы, нагибались за чем-то и снова бросались в возбуждённую толпу. Тревогой веяло оттуда.

Мария вопросительно взглянула на Иосифа:

— Что они делают?

— Не знаю, — коротко ответил Иосиф. Он догадывался, что там происходит.

Они вошли во двор, из дому им навстречу выскочила девушка. Выскочила и остановилась на пороге, с удивлением глядя на Марию.

— Господь с тобой, Фамарь, — ласково поприветствовал дочь Иосиф. — Что тебя так поразило? Это Мария, сирота, Дочь наших умерших родственников Иоакима и Анны. Она будет жить у нас. Подругой тебе будет.

Пока говорил так Иосиф, во двор вбежали два худых и высоких подростка. Они тяжело дышали от быстрого бега, остановились и тоже уставились на Марию, юную девушку, удивительно похожую на их сестру Фамарь. Обе они были довольно высокого роста, у обеих светло-русые волосы, тёмные глаза цвета маслины, обе с прямыми продолговатыми носами. Только лицо их сестры было обычно лукавым, игривым, открытым для шутки и смеха, а лицо новой девушки выражало смирение, простоту, а сейчас было смущённым.

— Мария, это дети мои: Иуда, — указал Иосиф на одного из сыновей, потом на другого, — Иосий, а это Мария, Дочь наших умерших родственников. Она теперь будет жить у нас. Любите друг друга.

Братья казались ровесниками, но Иуде было тринадцать лет, а Иосию — двенадцать.

— Там… там… — возбуждённо указал Иуда в сторону синагоги. — Там Ноеминь камнями забили до смерти.

— Ноеминь? Это молодая сноха Дримила? — хмуро спросил Иосиф.

— Её муж в спальне с Анхусом застал, — усмехнувшись, ехидно ответила Фамарь.

Иосиф строго глянул на дочь и вздохнул:

— Что за времена настали: шёл в Иерусалим — Дину камнями побили, вернулся — побили Ноеминь за то же самое. Ничто не страшит развратниц. Совсем забыли Бога. Удовольствия для них выше страха Господня. Видно, конец Божьего света близок. Не долго будет Он терпеть наши грехи и пороки… Что стоите? — строго глянул Иосиф на сыновей. — Снимите поклажу с осла и отправьте его на выгон. — И обратился к дочери: — Мы устали с дороги. Приготовь еды. — Потом повернулся к Марии: — Пошли в дом. Теперь он будет Твоим домом. Так Богу угодно.

Братья быстро направились к ослу, по пути разглядывая Марию. Они не понимали, почему их престарелый отец привёл в дом девицу. Пусть Она родственница, но почему Она должна жить у них?

К вечеру заглянули к отцу женатые сыновья. Пришли они вместе. Старший, Иаков, увидев сестру Фамарь во дворе у стола с фруктами, направился к ней, спросил громко и весело:

— Говорят, отец молодую жену привёл?

А Симон сердито простучал по камням двора деревянными подошвами сандалий мимо, не останавливаясь спросил:

— Где они?

Фамарь с лукавой улыбкой махнула рукой в сторону своей комнаты, дверь которой была открыта. Симон быстро направился туда, а Фамарь, погасив улыбку, взглянула на старшего брата и серьёзным тоном ответила на его вопрос, пояснила:

— Мария не жена. Это Дочь Иоакима, родственника нашего.

— Помню, он помер лет пять назад. Мы его с отцом хоронили, и жена его Анна тоже умерла в Иерусалиме.

— Мария сирота, Она посвятила свою жизнь служению Господу, и первосвященник поручил Её нашему отцу.

— Она, что, по жребию ему досталась?

— Захария сказал, что на отца указал сам Господь Бог.

— Захария скажет, ему лишь бы человека с рук сбыть. Не мог подыскать старика побогаче. Сунул первому попавшемуся. Корми нахлебника.

— Ей Захария работу дал, завесу вышивать и шерсть прясть. Мария обещала меня научить вышиванию.

— Посмотрим. — Иаков направился к двери, за которой скрылся брат.

Иосиф готовил уголок для Марии в комнате Фамари. Отдельной комнаты для Неё не было в бедном доме Иосифа. Мария тут же в комнате, аккуратно и бережно разглаживая складки, укладывала в сундук шёлковую пурпуровую ткань для новой завесы в храме, которую дал Ей Захария для того, чтобы Она вышила на ней узоры. Два мешка с тончайшей шерстью, которую Она должна прясть для храма, стояли в углу. И Мария, и Иосиф оглянулись, когда услышали голоса во дворе и торопливые сердитые шаги. Симон остановился на пороге. Лицо его густо заросло чёрными курчавыми волосами. Был он хмур. Глянул коротко на Марию, невольно отметил про себя Её женскую привлекательность и смирение на лице. Она со смущением и робостью опустила голову от его недоброго взгляда. Симон поклонился отцу, сказал хмуро:

— Мир вам. — И заговорил, не скрывая недовольства: — Слух до нас дошёл, что ты, отец, привёл в дом молодую жену. Почему же ты перед праздником не поделился со своими сыновьями своим замыслом? Мы устроили бы пышную встречу молодожёнам…

— Ты кому говоришь это? — вдруг взвился и вскинул посох Иосиф. Мария не подозревала такой вспышки гнева от добродушного и неторопливого старца. — Ты обезумел! Весь мир обезумел… Нет почтения к отцам своим… Бесы, бесы овладели всеми!

В это время в комнату вошёл Иаков и, низко поклонившись сначала отцу, потом Марии, громко поприветствовал их:

— Господь с вами! Да будут уста ваши не омрачены гневными словами! — Он ещё раз поклонился отцу. — Не сердись на Симона, отец. Он не ведает, что говорит. Не бесы и не пренебрежение сыновними чувствами отверзли уста его, а страх, опасение, что об отце могут отозваться назареяне непочтительно. Грех его в том, что усомнился он в праведности отца. Не сердись, отец. Симон искупит грех свой перед вами.

Симон молча глядел в пол. Склонённая волосатая голова его выражала вину и покорность. Иосиф опустил посох и сказал примирительным тоном:

— С Фамарью теперь будет жить Мария. В комнате этой больше вам делать нечего.

Оба сына вышли во двор. Иосиф, прежде чем выйти вслед за ними, указал на приготовленную им постель:

— Приляг, Мария, отдохни. Устала в дороге… И не бойся, здесь Тебя никто не обидит. Теперь здесь дом Твой.